С 2006 года каждое утро беседует с теми, кто «у всех на устах». Главные герои театральных и кинопремьер, спортивных побед, авторы книжных бестселлеров и ярких свершений в самых разных областях – от музыки до науки – раскрывают программе все подробности, делятся секретом успеха и часто предстают с совершенно неожиданной стороны. Брюс Уиллис согласился в беседе с Дарьей Спиридоновой вести «Доброе утро, Россия!», а Фредерик Бегбедер написал о ней и программе в новом романе «О secours! Pardon!».

По словам ведущей: «Мы стараемся, во-первых, дать повод для обсуждения в течение дня - с коллегами, друзьями, семьей; а во-вторых, вдохновить на свершения, которые позволят зрителям добиваться таких же успехов, как наши герои. То есть должно быть дико интересно и со смыслом – вот наша сверхзадача.»
Источник: http://www.utro-russia.ru/section?id=30463

На протяжении нескольких лет журнал «Travelers digest» опрашивал мужчин, путешествующих по всему миру - как им кажется, в каких городах в своих поездках они увидели самое большое количество красивых женщин. Эти данные собирались, обрабатывались, и вот, наконец, десятка городов, куда стоит в первую очередь поехать любителям женской красоты, определена.

Сто процентов – Амстердам должен был открыть этот список. И вовсе не потому, что в этом городе есть район «Красных фонарей». Есть другая причина – на улицах Амстердама чаще увидишь женщину, которая едет на велосипеде, чем женщину за рулем автомобиля. А, значит, они спортивные. Но, кроме того, они модно одеты и довольно раскрепощены – все это вместе и делает их очень и очень красивыми.

Конечно, у каждого мужчины свои вкусы. Но, если вы мужчина, который доверяет чужому мнению, что ж, тогда, возможно, вам стоит еще раз подумать, куда направить свои ... стопы в ближайший отпуск. А, если вы женщина - просто ждите. возможно, через несколько лет «Travelers digest» поможет и вам скорректировать ваши планы на отдых.

Если посмотреть на работы художницы в развитии, можно заметить, как растет ее мастерство, как увереннее она работает кистью, как тоньше выглядит на ее полотнах атмосфера, наполняя ее работы все большим драматизмом. Ткани кажутся почти прозрачными, пейзажи прописаны с удивительной дотошностью.
Во всех ее картинах присутствует единственный характер – очаровательный, сексуальный, таинственный, с подернутым дымкой взглядом и ярко очерченным красной помадой волнующим ртом. Эта почти готическая красота сексуально провоцирует, но, в то же время, остается изящной и бесконечно женственной. Старинные корсеты и белье подчеркивают эротичность персонажей полотен художницы.
Мир, созданный фантазией Рози Демант, экзотичен, символичен, очарователен и пробуждает желание попытаться разгадать скрытую в нем романтическую тайну.

Учитывая, что лучше всего о художнице расскажут её работы, я просто без комментариев помещаю здесь несколько понравившихся мне репродукций.

— Вы один ребенок в семье?
— Была им долгое время, но в мои четырнадцать появилась сестра, а когда исполнилось двадцать — родился брат.
— Подозреваю, что ваше умение танцевать, играть на скрипке и фортепиано — целиком и полностью заслуга родителей?
— Конечно. Чуть ли не с детского сада мама отдавала меня во всевозможные кружки. Я ходила на фигурное катание, на русское народное пение, занималась живописью, синхронным плаванием... Отовсюду меня забирала бабушка, пока родители трудились. Потом в моей биографии есть еще балетный класс в Академии им. Дягилева. Мне нравились бальные танцы, и, помню, меня как-то даже, единственную изо всех, выбрали для участия в конкурсе…
— Образование у вас прямо как в школе благородных девиц…
— Наверное… Хотя позже, в старших классах, училась и в физико-математической школе, а параллельно в киношколе, на продюсерском отделении. И в принципе я по натуре рационалист. Собиралась после выпускного поступать в медицинский институт, на косметолога, но так сложились обстоятельства, что оказалась в школе Галины Вишневской, на оперном отделении. Притом что петь оперные арии в дальнейшем я не собиралась, но вокалом занималась охотно. Единственное, что удручало, — засилье женского пола в группе. У нас было всего два мальчика на десять девочек. После физмата, где с молодыми людьми было все в порядке, данная ситуация представлялась необычной.

— Однако вас бросало! То есть вполне могли бы быть известной певицей.
— Да, и где-то в мечтах у меня это присутствует. Периодически пытаюсь в кино что-то спеть… Но каких-то радикальных шагов в этом направлении пока не делаю. Если это мое, то само придет.
— В итоге вы оказались в Школе-студии МХАТ, на курсе Константина Райкина…
— Да, и там с Мариной Дровосековой мы были главными активистками. Я иной раз из желания помочь, допустим, в показе тех же отрывков даже влезала не в свое дело. Но это у меня, как я говорила, прошло.
— Теперь вы умеете сдерживать свои эмоциональные проявления и многое себе не позволяете?
— Я умею контролировать себя. Но у меня благодатная профессия. На сцене и на экране могу позволить себе все что угодно. Там у меня нет рамок. То, что никогда, быть может, не сделаю в жизни, могу сделать в том или ином образе. Например, я довольно осторожная, боюсь кататься на горных лыжах, погружаться на глубину, то есть не люблю риск и совсем не экстремалка; возможно, еще и по той причине, что опасаюсь сильно увлечься, и тогда уже не избежать травм. Но, если неожиданно какой-то сценарий потребует от меня подобных подвигов, несомненно, решусь попробовать.

— А откровенные любовные сцены вас не страшат?
— Я в них категорически не снимаюсь. У меня есть фильм «Любовники», где во всех эротических эпизодах меня подменяла дублерша — девушка с красивым телом. Но все равно мне было неприятно потом, и я решила раз и навсегда покончить с подобным. Теперь если даже сценарий прекрасный и история любви интересная, но настаивают на каком-то интиме в кадре — твердо отказываю. Это моя принципиальная позиция. И я точно не та актриса, которую можно уговорить сняться для «Плейбоя». Не собираюсь тут идти на компромиссы, жить по правилам шоу-бизнеса и переступать через себя. У меня есть свой закон чести.
— Раз вы свою страстность таите внутри, то, предполагаю, вы девушка влюбчивая…
— Не сказала бы. Разумеется, у меня была первая любовь, школьный роман с одноклассником, к которому неравнодушны были все девчонки, а он выбрал меня… Наши отношения были платоническими, исключительно чистыми, трогательными, такими, какими они и должны быть в этом возрасте, на мой взгляд.
— Сейчас вы уже замужем за своим коллегой, актером Малого театра Алексеем Фаддеевым. Где и когда произошло ваше знакомство?
— Два года назад, на съемках сериала «Главный калибр» и телефильма «Хроники ада». То есть это был один проект в разных вариантах. И вот на пробах Алеша стоял рядом с камерой и подсказывал слова фактически всем актрисам, которые приходили показываться. Мне в том числе.

— И вас сразу пронзила стрела Амура?
— Нет, и Леша не форсировал события, наши отношения развивались плавно, постепенно, естественно. Эта легкость меня как раз и привлекла. Если бы это был удар молнии, то, думаю, ничего у нас не получилось бы. Хотя предложение руки и сердца Леша сделал уже спустя три месяца после первой встречи, и еще через три месяца мы поженились.
— Интересно, как прозвучало это самое предложение?
— Оно тоже было связано с кино. Мы всей компанией, которая снималась в этой картине, сидели в ресторане, а после ужина, со всеми попрощавшись, пошли пешком домой и на каком-то перекрестке впервые увидели афишу нашего фильма. И тут Леша как раз и предложил выйти за него замуж, пока я была в эйфории от увиденного. (Смеется.) Я ответила согласием, мы вернулись к нашим ребятам и отметили оба эти события.
— Сама свадьба тоже была с большим количеством гостей?
— Это торжество мы праздновали скромно, в количестве шести человек. Родителей наших не было, а были только моя подруга, оператор нашего судьбоносного фильма, режиссер и его девушка. И все прошло замечательно. А родителей мы уже позвали на венчание.
— Алексей, как я понимаю, пока больше театральный актер?
— Да, в Малом театре он играет лже-Дмитрия в «Самозванцах» и репетирует в спектакле «Власть тьмы». Что же касается кино, то, наверное, его время еще не пришло. Он же мужчина фактурный, а сегодня в фаворе субтильные, медийные мальчики. А Леша все-таки в первую очередь мужчина, а потом уже актер. Как и я в первую очередь женщина, а потом уже актриса.

— Чем Фаддеев вас покорил?
— Мужественностью, романтичностью, честностью. Леша — настоящий рыцарь. Он старше меня на шесть лет и умеет брать ответственность на себя, умеет защитить… Он родом из Рязани, поэтому дворовую жизнь знает не понаслышке — и такая хулиганистость в нем тоже присутствует. Притом что хулиганов в чистом виде я всегда терпеть не могла, в отличие от многих девчонок, которых, наоборот, притягивают «плохие парни». Еще я сторонилась сладких ловеласов. Если они ко мне приближались — сразу выпускала шипы и выплескивала весь свой яд. Возможно, это были своего рода средства защиты, чтобы вдруг случайно не увлечься. (Улыбается.)
— Муж у вас ревнивый?
— Да, но я не даю повода. Стараюсь нашу гармонию не нарушать. К тому же сейчас, когда получаю второе высшее образование, учась на психологическом факультете МГУ, я осваиваю различные способы выхода из межличностных конфликтов и пр. Я не собираюсь становиться психологом, но, полагаю, эти знания пойдут мне на пользу. Кстати, жаль, что в нашей стране пока ни в одном театральном вузе не преподают психологию. Нет такой научной программы. На мой взгляд, это существенное упущение. Мне бы хотелось разработать подобную программу. И, как это ни покажется вам странным, я так и не оставила мысль научиться стричь и делать макияж. Видимо, я все-таки перестраховщица и вечно думаю о запасном аэродроме, на случай, если вдруг лишусь работы.
— Но пока ваши опасения явно ложные, где сейчас снимаетесь?
— В продолжении сериала «Громовы». И скоро будет также сниматься продолжение «Александровского сада». Кроме того, меня позвали поучаствовать в ситкоме и предложили роль, схожую со всеми моими героинями. Мне нравится, что, как правило, я играю лирических, классических девушек, в чем-то даже похожих на меня. И не стерв, которых и так сейчас слишком много развелось.

— Как вы вместе с супругом проводите свободное время?
— По-разному. Иногда сидим дома: муж смотрит боевики, а я рядышком вышиваю крестиком. (Улыбается.) Или иногда ходим в гости. Причем с браком появилось это новое ощущение — поход в гости тоже к семейным друзьям. Притом что лично у меня вообще друзей крайне мало — и в основном мы ходим, конечно, к Лешиным друзьям, в чьем кругу я стала своей.
— Расскажите, какая вы в быту?
— Я далеко не идеальная хозяйка, но, надеюсь, муж привыкнет ко мне и такой. (Смеется.) О том, что уборка и готовка не являются моей страстью, я его предупреждала изначально. Правда, иногда, по вдохновению, могу изготовить кулинарный шедевр. В то же время я экономна, умею копить деньги. Даже ребенком делала заначки из того, что мне давали родители, а когда они сами оказывались на мели, я их выручала, давала им из своих запасов в долг, по мелочи, конечно. (Улыбается.) Вот скопила себе на машину. Но потратиться в свое удовольствие я тоже люблю. В принципе когда еще это делать, как не сейчас?! Обожаю шопинг! Магазины одежды, интерьерные салоны… Когда бессонница, лежу и думаю, как бы я обставила, украсила свою будущую квартиру… В душе я еще немного дизайнер.
— Сегодня вы плотно задействованы в «Сатириконе»?
— Я играю Корделию в спектакле «Король Лир» и Анну-Маргариту (вместо ушедшей в декрет Натальи Вдовиной) в спектакле «Ричард III». А скоро начнутся еще репетиции «Чудовища».

— Давно сформировалось мнение, которое только теперь потихоньку исчезает, что в этом театре есть лишь одна звезда — Константин Аркадьевич, а все остальные лишь на его фоне. Вас это не пугало, когда пришли в труппу?
— Ни в коем случае. Лично я жутко смущаюсь, когда меня узнают, поэтому никогда не стремилась ни к какой звездности, не думала о таких вещах, а только старалась пахать изо всех сил. И, наверное, поэтому я была первая девчонка с курса, которая уже на первом году обучения попала в театр — меня ввели в «Шантеклер». На втором курсе я уже играла главную женскую роль в «Доходном месте», и такими успехами не могла похвастаться ни одна моя однокурсница. А на третьем курсе, когда все наши ребята готовили выпускной спектакль, я выходила на сцену «Сатирикона» в роли Нины в «Маскараде». Но, притом что я всегда целиком отдаюсь работе и она мне приносит удовлетворение, не могу сказать, что я фанат актерской профессии.
— Какой самый яркий комплимент как актрисе вы слышали от Райкина в свой адрес?
— Он называет меня клоунессой и говорит, что актрис с таким амплуа немного. И это очень приятно слышать.

Источник: http://www.mk.ru/blogs/idmk/2007/06/18/Bulvar/294242/

Послевоенное детство

В декабре 1945 года Алиса с мамой переехали в Таллинн к родственикам, где прожили до лета 1948 года. В Таллинне она училась в третьем, четвертом и пятом классах русской школы. «В младших классах я училась хорошо, даже отличницей была, но по мере возникновения в моей жизни физики, химии и прочей математики я превратилась в среднюю ученицу, троечницу. Все технические науки для меня темный лес», - рассказывает Алиса Бруновна.
В 1948 году Алиса с мамой вернулись в Ленинград. Девочка вновь поступила в ту же школу. Не смотря на то, что у Бруно Артуровича была уже другая семья, Ксения Федоровна не запрещала ей встречаться с отцом. Правда встречи эти происходили тайком – жена Бруно Артуровича была категорически против этого. Их дочка Ирина долгое время вообще не знала о существовании своей сестры. Лишь много лет спустя Ирина и Алиса познакомились и стали настоящими подругами.
Алиса с детства мечтала стать актрисой. В какой то мере к этому подтолкнуло влияние отца: «Со сверстниками мы часто устраивали всякие представления, играли в театр. Отец, конечно, в буквальном смысле не призывал меня к этой профессии никогда, но я с ним дружила, наблюдала за его игрой. Его рыцарское отношение к театру, конечно, на меня подействовало». В школе, где училась Алиса, был театральный кружок. Его вела выдающаяся театральная актриса Мария Александровна Призван-Соколова. Здесь девочка и начала постигать секреты актерского мастерства.

Учеба в театральном

Окончив в 1953 году школу, Алиса подала документы в Ленинградский Театральный институт им. А. Островского. Готовиться к экзаменам ей помогала все та же Мария Александровна Призван-Соколова, которая сразу полюбила Алису, разглядела в девушке настоящий талант.
«Разговор двух дам», - слегка дрожащим от волнения голосом объявила свое выступление на приемном экзамене Алиса. Да и как было не заволноваться! «Шутка ли, решается твоя судьба – актерский класс набирает Борис Зон, а он, говорят, не любит травести, а я с виду – типичная травести, маленькая, худенькая, да еще нос курносый», - вспоминает актриса.
И все же, собрав волю в кулак, Алиса произнесла свой темпераментный, выразительный гоголевский диалог с воображаемой партнершей. Комиссия была покорена. Алиса попала в прекрасные руки. Выдающийся педагог, профессор Борис Зон воспитал таких прославленных мастеров сцены, как Зинаиду Шарко, Павла Кадочникова, Николая Трофимова.
Будучи студенткой, Фрейндлих дебютировала в 1955 году в кино, сыграв небольшие роли в мелодраме «Неоконченная повесть» и драме «Таланты и поклонники». Тогда же Алиса Фрейндлих вышла замуж за своего однокурсника по театральному институту. Однако, их брак оказался непрочным. Вскоре после окончания института они развелись.

Театр имени Комиссаржевской

В 1957 году Алиса окончила театральный институт. Она блестяще сыграла в дипломном спектакле «Мораль пани Дульской» и была принята в труппу Ленинградского драматического театра имени В. Ф. Комиссаржевской.
О работе в этом театре актриса вспоминает с большим удовольствием. Здесь она прошла хорошую школу. Алиса Бруновна вспоминает: «Там блистала превосходная актриса Эмма Попова. А мне доставались лишь те роли, от которых отказалась Попова. Я рыдала и переживала страшно, что мне не удалось сыграть Дороти в «Пятой колонне» Хемингуэя. А может, и к лучшему. Если бы тогда поручали сложные психологические роли, наверное бы, я сломалась и сейчас была посредственной актрисой. Ведь надо очень много пережить и передумать, чтобы было о чем рассказать зрителю. Я твердо уверена: любому актеру надо много перестрадать, надо пройти огонь воду и медные трубы, чтобы стать настоящим мастером». Театр имени Комиссаржевской стал стартовой площадкой для Фрейндлих. Первые ее роли были из амплуа травести. Но даже мальчишек Алиса играла настолько талантливо, что вскоре ей была доверена главная роль в спектакле «Время любить». С этой работы и началась новая линия в творчестве актрисы – мелодраматическая.

Театр имени Ленсовета

С Игорем Владимировым Алиса Фрейндлих познакомилась еще в конце 50-х. По его настоянию актриса в 1961 году перешла в театр имени Ленсовета, руководителем которого он являлся. А вскоре творческий союз перерос в семейный. Они сыграли свадьбу. В этом браке у Алисы Бруновны родилась дочь Варвара.
В Театре имени Ленсовета актриса раскрылась по настоящему. И помог ей состояться в творческом плане, по утверждению Алисы Бруновны, именно Игорь Владимиров. Он точно уловил специфику таланта Фрейндлих. Специально для нее он восстановил пьесу Арбузова «Таня» и поставил «Варшавскую мелодию» Зорина. А какой была Джульетта в исполнении Фрейндлих в постановке бессмертного произведения Шекспира (1964)! Её героиня решительна, насмешлива и погружена в размышления. В минуты душевного напряжения она не восклицает, а как бы цепенеет от охватившего её чувства. Спектакль по-своему отвечал требованию времени, настойчивым поискам нового в классике.
Очень скоро Алиса Фрейндлих стала первой леди театра, все эти годы играя с немыслимыми перегрузками. Она играла в спектаклях "Женский монастырь", "Последний парад", "Люди и страсти" и была в них главным центром притяжения. Все произнесенное ею приобретало особый душевный смысл. Самая рядовая бытовая роль возвышалась ею до поэзии.

В "Последнем параде" она пела новые прекрасные песни М.Таривердиева, в том числе лиричнейшую "Музыку", посвященную Шопену. В феерии "Люди и страсти", где она конферировала вместе с М.Боярским, она сыграла сцену Елизаветы из "Марии Стюарт" Шиллера и сцену Уриеля Акосты из знаменитой некогда, одноименной пьесы Гуцкова, поражая мастерством перевоплощения, рано накопленной сценической техникой. Необычайно выразительно исполняла она песню Г.Гладкова на слова Г.Гейне "Мария-Антуанетта". Нежнейший камерный голос артистки воссоздавал чудовищную фантасмагорию: бал обезглавленных королевы и фрейлин...
Одной из лучших работ на сцене этого театра стала роль Катерины Ивановны в спектакле по роману Федора Михайловича Достоевского «Преступление и наказание», где наиболее раскрылся драматический талант актрисы А какой неожиданностью стал ее Малыш в "Малыше и Карлсоне"! Взрослые ходили на спектакль исключительно для собственного удовольствия, ибо могли оценить актерское мастерство и насладиться им больше, чем дети.

Кино. В тени

В отличие от театра в кино актрисе долгое время не везло. То ей доставались небольшие роли, то режиссеры находили, по их мнению, более подходящих исполнительниц на роли. Так, например, ей не довелось сыграть Алевтину в «Зигзаге удачи», которую блестяще исполнила Валентина Талызина.
Прорывом могла стать ее работа в картине Элема Климова «Похождения зубного врача». Однако фильм вышел в 1965 году - уже после окончания «оттепели». Он пришелся не ко двору, и был «положен на полку» на пару десятилетий.
Но не только это осложняло ее судьбу в кино. Часто приходилось отказываться от съемок из-за работы в театре, и многие роли просто прошли мимо. Так было с «Зеркалом» Андрея Тарковского.
Первой большой работой Алисы Фрейндлих в кино, которую увидели телезрители, стала главная роль в киноповести Евгения Хринюка «Анна и Командор» (1974).

«Служебный роман»

Переломным для актрисы стал 1976 год, когда она была приглашена Эльдаром Рязановым на роль Людмилы Прокофьевны Калугиной в комедийную мелодраму «Служебный роман», которая вышла на экраны в следующем, 1977 году. Алиса Бруновна рассказывает, что заинтересовалась этой ролью, поскольку ей была интересна метаморфоза, которая происходит с ее героиней. По ходу фильма она превращается из строгой некрасивой начальницы в очаровательную жизнерадостную женщину.
Создавая облик своей героини в первой части фильма, Алиса Фрейндлих излазила всю гардеробную «Мосфильма», чтобы найти подходящий кримпленовый костюм 52-го размера. Походку актриса, по ее собственному признанию, взяла из жизни: «Благо начальственных теток, которые так ходили, было навалом, особо и изобретать не пришлось».
Дуэт Алисы Фрейндлих с Андреем Мягковым в этой картине оказался просто бесподобен. Трогательные и смешные, они сразу завоевали сердца зрителей. После выхода фильма актриса получила множество писем, в которых женщины писали: «После вашего фильма мы сразу отправились в парикмахерскую, сделали себе такую же прическу, сшили себе такое же платье и вообще привели себя в порядок». Это было настоящее признание! Алиса Бруновна и сейчас называет эту роль в числе своих самых любимых.

Королева Анна

В 1978 году Алиса Фрейндлих вместе со своим мужем Игорем Владимировым снялась в мелодраме «Старомодная комедия» по одноименной пьесе Арбузова. А следующий год принес актрисе две замечательные роли, одни из лучших в ее биографии.
В фантастической притче Андрея Тарковского «Сталкер» Алиса Фрейндлих сыграла в общем то небольшую роль – жену главного героя. Работа заняла всего лишь несколько съемочных дней, но знающие толк в кино люди высоко отметили эту роль. Вот как оценивает ее актриса Лия Ахеджакова: «Там есть мощное спрятанное страдание. Там судьба».
Другой работой стала роль королевы Анны в приключенческом фильме Георгия Юнгвальд-Хилькевича «Д’Артаньян и три мушкетера». «Я никогда не видела живую королеву, разве что по телевизору или в прессе. Мы с режиссером хотели сделать абсолютно земную женщину, мимо которой ничто не прошло – ни любовь, ни ревность, ни страх, ни торжество победы. Ей свойственны все эмоции и все слабости человеческие. Да королева! Но за внешней этической сеткой скрывается живой человек, испытывающий те же чувства, что и любой другой», - так оценила свой персонаж сама актриса.
Стоит также отметить исключительную музыкальность Алисы Фрейндлих. Она начала петь на экране еще в картине «Служебный роман». Затем были песни в фильмах «Старомодная комедия» и «Д'Артаньян и три мушкетера». Теплая, лиричная манера исполнения ею песен, принесла актрисе пришлась по душе зрителям. В последствии они часто исполнялись по радио и на телевидении.

80-е годы

Семейная жизнь Алисы Фрейндлих и Игоря Владимирова не сложилась, и в начале 80-х они разошлись. Как раз тогда у актрисы возник роман с молодым актером Театра имени Ленсовета по имени Юрий Соловей, который стал ее третьим мужем. (Разница в возрасте между ними была 15 лет - столько же разделяло ее с Владимировым.) Юрий Соловей нигде до этого не учился, в театр попал случайно, но, по словам актрисы, был очень талантливый артист и художник, настоящий самоучка.
Третий брак Алисы Бруновны просуществовал недолго. Вот как она объясняет причину развода: «Так как Юрий ничего не оканчивал, то у него была масса проблем, хотя он очень одаренный человек. И вот то обстоятельство, что у меня всегда было все в порядке, а у него всегда не в порядке, очень действовало на наши отношения. Когда мы поняли, что стрессов больше, чем в состоянии выдержать организм, мы очень дружно разошлись...»
С 1983 году Алиса Фрейндлих покинула Театр имени Ленсовета и стала актрисой БДТ им. М. Горького (с 1992 им. Г. А. Товстоногова). Там она играла Ирину в «Блондинке» А.Володина, сразу три роли в мюзикле Н.Саймона «Последний пылкий влюбленный» и, наконец, Настю в пьесе Максима Горького «На дне».

Продолжала она плодотворно работать и в кино, снимаясь в картинах разных жанров, при этом чувствуя себя везде легко и органично. И все же основными ее жанрами оставались драма и мелодрама («Опасный возраст», «Клетка для канареек», «Прости», «Успех»).
Легкая, непринужденная манеры игры Алисы Фрейндлих нередко сопрягалась с тонкой комедийностью. Особенно это проявлялось в фильмах Эльдара Рязанова, работать с которым ей очень нравилось. После успеха «Служебного романа», она с удовольствием приняла его приглашение на роль Огудаловой в фильм «Жестокий романс» по пьесе Островского «Бесприданница». Правда, худсовет посомневался относительно ее кандидатуры. Огудалова – монстр, вторая Кабаниха. Какая из Фрейндлих Огудалова? Но Рязанову удалось показать, что это просто несчастная женщина, рано овдовевшая, не имеющая средств к существованию, и у нее своя внутренняя драма. Именно такой и сыграла ее Фрейндлих в этом фильме.

90-е годы

В постсоветское время Фрейндлих снималась редко. Она вновь сыграла королеву Анну в продолжении «мушкетеров» - «Мушкетеры двадцать лет спустя» и «Тайна королевы Анны». Однако эти фильмы не имели столь шумного успеха, как первая картина. Зато большой удачей актрисы стала роль писательницы в фильме Валерия Тодоровского «Подмосковные вечера» (1994).
В театре в 1995 году Алиса Фрейндлих осуществила свою давнюю мечту – исполнила роль Леди Макбет в трагедии Шекспира, которую на сцене БДТ поставил режиссер Т.Чхеидзе. Однако эта работа стала не только триумфом актрисы, но и своеобразным прощанием с труппой БДТ. С тех пор актриса работает по приглашениям в разных театрах.

Личная жизнь

Так уж случилось, что личной жизнью Алиса Френдлих пожертвовала ради искусства. И все же о своих бывших мужьях она вспоминает с теплотой. "У меня были талантливые, необыкновенно интересные мужья: Игорь Владимиров и Юрий Соловей", - говорит Алиса Бруновна. Да и одинокой сегодня она себя не считает. У нее замечательная семья - дочь Варвара, зять Сергей Тарасов (вице-губернатор Петербурга), любимые внуки.
Варвара Владимирова окончила театральный, снялась в нескольких фильмах ("Лишний билет", "Не покидай", "Без обратного адреса"). И сегодня она работает на одной сцене с Алисой Бруновной.

Последние работы в кино

В последние годы кино не баловало, а те роли, которые ей предлагали, Алиса Бруновна отвергала. И все же телезрители смогли насладиться новой работой их любимой актрисы. Она сыграла главную роль в сериале «Женская логика». Ее героиня, неугомонная пенсионерка Ольга Петровна Туманова, влюбленная в детективы, в силу обстоятельств начинает расследование убийства и доводит его до конца, несмотря на скептицизм окружающих. Сериал имел успех у зрителей, и вскоре вышли вторая и третья части.

Источник: http://kino.ukr.net/persons/470/

Самая экзотичная составляющая "Фабрики"- рождённая 2 октября некого года в селе верхний Куркужин Баксанского района Кабардино-Балкарской Республики Сати Казанова. Полное имя- Сатаней. До появления в "Фабрике Звёзд" училась в Гнесинке, затем пела в казино "Кристалл". Считает себя мягкой и женственной. Не может не кокетничать со всеми окружающими - это часто приводит к конфликтам с женщинами. Ненавидит, когда что-то нельзя делать (а перед камерами нельзя было делать почти всё). Грядущие гонорары собирается потратить на подарки родным и новенький компьютер для себя.
Детство Сати было безоблачным. Это потому, что она не ходила в садик, а родители её очень любили. Родилась она в большой традиционной кабардинской семье - у Сати еще три сестры.

Полное имя Сати - Сатеней - древнее, взятое из адыгского эпоса. Так звали богиню, которая славилась своей мудростью и красотой, олицетворяла материнство. «Я просто обязана быть достойной своего имени,» - говорит Сати. В школе наша героиня училась на отлично: семья её - одна из самых уважаемых в городе, тут уж волей-неволей приходилось держать марку. Все одноклассники не чаяли в Сати души, она была настоящей королевой. Именно тогда Сати показалось, что она хорошо поет. Вскоре ощущение переросло в уверенность, поскольку девочку все очень хвалили. Сегодня никаких сомнений в выборе музыкальной карьеры уже не осталось. Необходимость заниматься домашним хозяйством, постоянная забота за сестричками сделали Сати самостоятельным и ответственным человеком.

Два года Сати проучилась в школе искусств, где изучала классический вокал. Преподавателем её была тетя Лусабер - замечательная певица. Больше всех в стремлении к музыкальной карьере Сати поддержал отец, сам обладатель прекрасного голоса. Однако строгий дед не дал в своё время отцу реализовать свой талант. Мама поначалу была против, считала, что быть певицей несерьезно, но сейчас изменила свое мнение. Сати, решившая покорить Москву, поступила в Гнесинку. Жизнь в Москве научила Сати работать, работать и работать. Она уверена, что ее "звездный час" обязательно настанет.
Музыкальные пристрастия - Григорий Лепс, Николай Носков, Земфира, Валерия, Кристина Агилера.
Книги -Довлатов, Маркес.
Сати верит, что если сильно чего-то хочешь, то сама Вселенная поможет мечте осуществиться.

Весь литературный путь Б. Ахмадулиной - это последовательное созидание самобытного и суверенного художественного мира. Этот мир интересен и притягателен неповторимо индивидуальной эмоциональной и стилистической окраской, естественностью и органичностью поэтической речи, изысканностью и музыкальностью. Поэтесса с редким постоянством пишет об окружающей ее повседневности, но эта повседневность не будничная, а облагороженная прикосновением ее пера, приподнятая над суетой, проникнутая высокой духовностью и, благодаря постоянным историческим экскурсам и реминисценциям из классики, приобретающая особое измерение. Из неприметных моментов жизни, оттенков настроения, обрывков мыслей и наблюдений поэтесса строит свой мир - мир нежности, доброты и доверия к людям, мир высокой духовности и душевного такта. Под ее пером самые обыденные ситуации приобретают какую-то зыбкость, ирреальность, характер таинственного "действа".

Впервые произведения Беллы Ахмадулиной увидели свет в 1954 году. Затем была учеба в Литературном институте имени А.М. Горького, который поэтесса окончила в 1960 году. С тех пор одна за другой вышли ее поэтические книги: "Струна" (1962), "Озноб" (Франкфурт, 1968), "Уроки музыки" (1969), "Стихи" (1975), "Свеча" (1977), "Сны о Грузии" (1977, 1979), "Метель" (1977), альманах "Метрополь" ("Много собак и собака", 1980), "Тайна" (1983), "Сад" (1987), "Стихотворения" (1988), "Избранное" (1988), "Стихи" (1988), "Побережье" (1991), "Ларец и ключ" (1994), "Шум тишины" (Иерусалим, 1995), "Гряда камней" (1995), "Самые мои стихи" (1995), "Звук указующий" (1995), "Однажды в декабре" (1996), "Созерцание стеклянного шарика" (1997), "Собрание сочинений в трех томах" (1997), "Миг бытия" (1997), "Нечаяние" (стихи-дневник, 1996-1999), "Возле елки" (1999), "Друзей моих прекрасные черты" (2000), "Стихотворения. Эссе" (2000), "Зеркало. ХХ век" (стихи, поэмы, переводы, рассказы, эссе, выступления, 2000).

На протяжении более чем 40-летнего творческого пути Б. Ахмадулина много сделала для сближения литератур разных народов. Ее переводы классических и современных поэтов народов бывшего Советского Союза (с грузинского, армянского, абхазского, кабардино-балкарского и других языков), а также европейских и американских поэтов (с английского, французского, итальянского, польского, чешского, сербскохорватского языков) получили заслуженно высокую оценку. Творчество самой Б. Ахмадулиной хорошо известно в мире. Ее поэтические произведения переведены на многие языки, в том числе английский ("Fever and Other New Poems", Нью-Йорк, 1969; "The Garden", Нью-Йорк, 1990), немецкий ("Musikstunden", Берлин, 1974; "Das Gerausch des Verlusts", Лейпциг, 1995), итальянский ("Tenerezza", Парма, 1971; "Poesie scelte", Рим, 1993; "Poesie", Милан, Spiralli, 1998), французский, сербскохорватский, чешский, словацкий, польский, иврит, болгарский, датский, латышский, эстонский, грузинский, молдавский, армянский, румынский, курдский, арабский, японский.

Б. Ахмадулина обладает высочайшим авторитетом не только в силу своего поэтического масштаба, но и за счет того, что на протяжении всей богатой зигзагами истории России второй половины XX столетия она никогда не изменяла высоким нравственным принципам, неизменно была на стороне преследуемых и притесняемых режимом, всеми возможными способами вставала на их защиту. Хорошо известны ее выступления в защиту А. Сахарова, Л. Копелева, Г. Владимова, В. Войновича. Ее заявления были опубликованы в газете "Нью-Йорк таймс", неоднократно передавались по радио "Свобода" и "Голос Америки".
Б. Ахмадулина - лауреат Государственной премии СССР (1989), Президентской премии России (1998), независимой премии "Триумф" (1993), международной поэтической премии "Носсиде" (Италия, 1992), Пушкинской премии (Германия, 1994), международной поэтической премии "Брианца" (Италия, 1998). Награждена орденами Дружбы народов (1984) и "За заслуги перед Отечеством" IV степени (1997). Б. Ахмадулина является почетным членом Американской академии искусств и литературы (1977).
И хотя истинное место поэта в истории литературы становится окончательно определенным лишь с учетом исторической перспективы, уже сейчас очевидно, что Белла Ахмадулина - одна из крупнейших русскоязычных поэтов конца XX столетия. Об этом свидетельствует как все написанное ею, так и неослабевающий с годами интерес читателей к ее творчеству.
Живет и работает в Москве.

Сайт: Международный Объединенный Биографический Центр
Дата публикации на сайте: 07.04.2005

– Вы решились на рождение ребенка…
– Что ж в этом такого? Я не самая молодая мама в нашей труппе. Есть танцовщицы, которые намного раньше меня уходили в декрет. Как ни странно, чем раньше балерина рожает, тем легче ей вернуться в профессию. Я сознательно не торопилась, восстановление заняло почти полтора года. Сейчас Машеньке два года и шесть месяцев. Утро, вечер, все свободное время, по мере сил я стараюсь быть вместе с дочкой. Хочется больше времени проводить рядом с ребенком, видеть, чувствовать, как она растет, какие желания у нее возникают. Пытаюсь приблизиться к ее интересам и не пренебрегать какими-то важными детскими проблемами, которые взрослым подчас кажутся малозначительными. Муж (выпускник Академии художеств имени Репина, архитектор, художник и прозаик) души в дочке не чает. В данный момент он занимается коммерцией, связанной со строительством. Помогают мои мама (экономист, на пенсии) и папа (руководитель судостроительного завода, на пенсии).
– А если Маша решит стать балериной?
– Об этом думать рано. Для балета нужны особые данные, которые проявляются позже. Профессия очень тяжела, и далеко не все получают ту отдачу, о которой мечтается, когда учишься. Я говорю не только об успехе, о карьере. Даже в творчестве не всегда бывают интересные работы, которые восполняют неимоверно тяжелый, изнурительный труд, когда через «не могу», когда надо скрыть все усилия, всю смертельную усталость. Буду рада, если дочка освоит более надежную профессию, ту, что даст ей удовлетворение, радость и возможность обеспечить себя. Но решать, конечно, она будет сама, когда подрастет.

– Между Большим и Мариинским театрами всегда существовало некое соперничество. Не переманивали?
– В моей творческой жизни конкретных предложений перейти в балетную труппу Большого театра не было. Если бы таковые и поступили – все равно, скорее всего, осталась бы в Мариинке. Я выросла и воспитана в ее атмосфере, для меня также важны человеческие отношения, люди, с которыми общаюсь, работаю. Танцевала несколько спектаклей в Большом, чувствовала, что для меня это другая среда, находиться в которой достаточно сложно без поддержки питерских коллег, друзей, приятелей. По-моему, дуэль между театрами – больше надуманная история, миф. Есть некое соревнование, вызванное разницей темпераментов обитателей двух столиц, эмоций, настроений. За что бороться? Если в Большом достойная постановка, первая скажу: «Браво, поздравляю». Созидание, творчество борьбу исключает.
– Как вы оцениваете творчество Волочковой?
– Никогда коллег не оцениваю. Балет – очень тяжелый труд. Сколько людей – столько и мнений. В Мариинку тоже кто-то приходит на выступление Дианы Вишневой, любящей бравурный танец, кто-то – на мои спектакли.

– А как вы относитесь к Санкт-Петербургскому мужскому балету Валерия Михайловского?
– Западный вариант, точнее, первоисточник (балетная труппа «Тракадеро»), мне нравится больше. Когда балет становится лишь полем для самовыражения, когда отсутствует хороший вкус, юмор – все это приобретает несколько тошный оттенок. На представление балета Михайловского не пошла: знала – не для меня. Исполнители не отточили свое мастерство настолько, чтобы действо было приемлемым для любого зрителя, особенно отечественного. У «Тракадеро» пародия на женский балет, у Михайловского – желание мужчин танцевать женские партии. Разница очень тонкая, но один раз я присутствовала на репетиции Питерского коллектива. Видела, насколько серьезно подходили ко всему мужчины в пачках в «Лебедином озере». На Западе все изначально носит характер хорошо срежиссированного капустника, что вызывает другие эмоции.
– Не задумывались о балете, написанном и поставленном специально для Лопаткиной?
– Хореографы, бывает, ставят спектакли, используя возможности, данные, свойства характера танцовщиц. Но лично я не хотела бы танцевать спектакль только потому, что поставлен и написан именно для меня. Важно, чувствую ли я материал, понимаю ли его, есть ли мне что сказать посредством танца. Значимы вдохновенная форма, музыка, идея. Нет цели представить себя кем-то уникальным, эксклюзивным.

– Существует ли грань, которую вы никогда не перейдете, будучи на сцене?
– Это касается воспитания, внутренней культуры, физических возможностей, специфики классического и современного танца. В Мариинке ставился один из балетов Форсайта. Труппе пришлось крайне сложно, мы не имели опыта общения с современным балетом, носящим во многом спортивный характер. Я не могу участвовать в спектаклях, что противоречат моим моральным принципам и художественным вкусам. Например, никогда не подписалась бы на главную партию в постановке французского хореографа, который предложил солистке полностью раздеться и танцевать на сцене обнаженной. Знаю, все ведущие танцовщицы того театра, где осуществлялась постановка, отказались устраивать стриптиз. Балетмейстеру пришлось вызывать девушку из Швеции. Там, видимо, нормы более свободны.
– Как бы вы определили формулу своего успеха?
– К успеху приводят упорный труд и способность забывать про свои слабости, желания, общечеловеческие потребности.

Источник: http://www.nedelia.ru/oldarch/archiv/2004/50-115/page11.htm

В декабре 1999 года Политковская организовала вывоз из-под бомбежек 89 жителей грозненского дома престарелых (впоследствии она занималась их расселением на территории России). Однако летом 2000 года 22 человека из числа прежних обитателей дома были возвращены в Грозный в пропагандистских целях, "дабы продемонстрировать всему миру, что жизнь в Грозном налаживается". Люди оказались без воды, лекарств, пищи и одежды. В августе 2000 года по инициативе Политковской "Новая газета" провела благотворительную акцию "Грозный. Дом престарелых", в результате которой было собрано 3 тонны груза и 120 тысяч рублей (журналистка сама сопровождала гуманитарный груз до места назначения).
В 2000 году Политковская за серию материалов о Чечне получила премию "Золотое перо России", а также диплом "Золотой гонг - 2000". Политковская также была лауреатом премии Союза журналистов РФ "Добрый поступок - доброе сердце" и премии Союза журналистов за материалы, направленные на борьбу с коррупцией.
В сентябре 2001 года в "Новой газете" была опубликована статья Политковской "Люди исчезающие" о судьбе чеченца Зелимхана Мурдалова, арестованного в Чечне Ханты-Мансийским ОМОНом в начале 2001 года, а затем бесследно исчезнувшего. Ряд СМИ указывал, что после публикации журналистка несколько раз по электронной почте получала письма с угрозами от некоего "кадета". "Кадетом" называли сотрудника Ханты-Мансийского ОМОНа Сергея Лапина, непосредственно проводившего задержание Мурдалова. Публикация Политковской послужила основанием для предъявления Лапину обвинений по статье "причинение тяжких телесных повреждений, превышение должностных полномочий и подлог", однако позднее они были сняты.

В октябре 2002 года, после захвата заложников в Москве, в Театральном центре на Дубровке, Политковская была включена террористами в список тех, с кем они могли бы вести переговоры. 25 октября она прибыла в оперативный штаб по освобождению заложников и общалась с террористами по телефону, позднее вместе с доктором Леонидом Рошалем зашла в театральный центр, где террористы удерживали заложников.
В феврале 2003 года Политковская получила премию ОБСЕ за освещение ситуации в Чечне.
В 2004 году Политковская в своей статье, опубликованной в британской газете The Guardian, утверждала, что во время бесланских событий ее пытались отравить (журналистка вылетела из Москвы в Ростов, однако до Северной Осетии не доехала - с борта самолета Политковская в бессознательном состоянии была госпитализирована в Ростовскую областную больницу).
Политковская активно занималась правозащитной деятельностью: помогала в суде матерям погибших солдат, проводила расследование о коррупции в Министерстве обороны и рядах командования Объединенной группировки федеральных войск в Чечне.
Последняя публикация Политковской в "Новой газете" - "Карательный сговор" - была посвящена чеченским отрядам, воюющим на стороне федеральных сил. 8 октября в "Новой газете" должен был выйти ее материал о пытках в Чечне. Главный редактор газеты Дмитрий Муратов сообщил "Эху Москвы", что в этой статье речь должна была идти о причастности премьера Чечни Рамзана Кадырова к похищениям людей в республике.

7 октября 2006 года в подъезде своего дома на Лесной улице (рядом с Белорусским вокзалом) Политковская была убита. На теле убитой были обнаружены огнестрельные ранения, рядом был найден брошенный пистолет Макарова и 4 гильзы. По данным других СМИ, убийца использовал пистолет "Иж" с глушителем - именно это оружие со спиленным серийным номером убийца бросил рядом с телом жертвы.
В качестве одной из первых версий убийства Политковской следствие назвало ее профессиональную деятельность. По факту гибели журналистки было возбуждено уголовное дело по статье 105-й, часть вторая УК РФ ("Убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга").
В СМИ выдвигались несколько возможных причин убийства журналистки. В прессе упоминался так называемый "чеченский след" (высказывались предположения, что убийство Политковской могло быть попыткой защитить от обвинений, или - наоборот - скомпрометировать руководство Чеченской Республики, в частности - чеченского премьера Кадырова. Гибель журналистки, по мнению других, могла казаться выгодной сторонникам переизбрания президента Владимира Путина на третий срок (следствием испорченного международного имиджа президента могла стать мировая изоляция Москвы, что позволило бы окружению Путина вынудить его остаться на своем посту), или, напротив, могла быть на руку оппозиционерам, желавшим поставить под удар политику Кремля и подтолкнуть россиян к широким акциям протеста. Наконец, утверждалось, что убийство Политковской могло быть чьей-то персональной местью за разоблачительные публикации журналистки.
8 октября 2006 года акционеры "Новой газеты" назначили премию в 25 миллионов рублей за информацию, которая могла бы привести к установлению заказчиков, организаторов и исполнителей убийства Политковской.

Политковская - автор нескольких документальных книг о ситуации в Чечне ("Путешествие в ад. Чеченский дневник", "Моя война. Чеченский дневник окопного генерала", "Вторая чеченская", "Чечня: позор России", "Путинская Россия", "Россия без Путина"). Многие из книг Политковской были переведены на иностранные языки и изданы за рубежом. Политковская фигурировала в списке "врагов русского народа и российской государственности", о существовании которого в марте 2006 года заявил депутат от ЛДПР Николай Курьянович.
Политковская была разведена. Ее бывший муж, Александр Политковский - известный тележурналист, народный депутат в 1989-1993 годах (брак был оформлен в 1978 году, распался в 2000 году). У Политковской остались двое детей: сын Илья и дочь Вера.

Воспитание детей было поручено няням (у каждого ребёнка была своя). Диана с самого детства была очень близка со своим старшим (на три года) братом Говардом (Говард Немеров позже стал известным поэтом); своей младшей на пять лет сестре Рене, ставшей позже дизайнером интерьеров, Диана была как мать.
В 1930-е годы Диана посещала Школу этической культуры (Ethical Culture School), а чуть позже — Филдстонскую школу (Fieldston School), где и были впервые замечены её таланты к изобразительному искусству. Таланты эти всячески поощрялись отцом Дианы: он специально просил личного иллюстратора Russeks, Дороти Томпсон, регулярно заниматься с Дианой. Мисс Томпсон изучала изобразительное искусство на курсах известного берлинского художника, графика и карикатуриста Георга Гросса; позже Арбюс не раз признавалась в своей любви к его творчеству. В 1937 году Диана встречает будущего актёра Аллана Арбюса и немедленно изъявляет желание выйти за него замуж. Дабы помешать этому, родители Дианы отсылают её в 1938 году на летние курсы в Каммингтонскую школу искусств, где Диана знакомится с Алексом Элиотом (Элиот в 1947 году займёт пост художественного редактора журнала Time). Алекс Элиот стал второй большой влюблённостью Дианы.

40-е и 50-е годы
В 1941 году восемнадцатилетняя Диана против воли родителей выходит замуж за Аллана Арбюса. Замужество казалось Диане единственной возможностью сбежать из-под влияния родителей. У супругов родились две дочери: Доон (в 1945) и Эми (в 1954). Диана проводила с ними очень много времени. Чтобы прокормить семью, Аллан работал на двух работах продавцом, а параллельно пытался подрабатывать фотографом, хотя всю жизнь мечтал играть в театре и кино, но из-за семейных обязанностей от этой своей мечты Аллану пришлось отказаться. В 1943 году Аллан Арбюс закончил армейские курсы фотографов.
Под влиянием и с помощью мужа Диана в 1946 году становится фотографом моды: первые заказы она получает от своего отца, который частично помогает с финансированием их фотографического оборудования. В 1947 году супруги были представлены руководству издательства Конде Наст: здесь им было поручено сделать для журналов Vogue и Glamour серию фотографий о пуловерах.
В своей совместной работе Аллан всегда отвечал за сам процесс съёмки и технические стороны; Диана же выступала как автор концепции съёмки, стиля. Благодаря их невероятной слаженности при работе их часто принимали за кузена и кузину. Фэшн-фотография тех лет очень сильно ориентировалась на цветовые нюансы, неподвижность и жёсткую освещённость, однако чета Арбюс всегда выступала за неформальный подход к процессу. В своей работе они пытались сломать устоявшиеся рамки модной фотографии. В 1951 году они целый год путешествуют по Европе. Диана открывает для себя возможность самовыражения и выражения своего видения мира с помощью фотографии. Вместе с мужем она готовит свои фотоработы для парижского Vogue. В середине 1950-х Арбюсы знакомятся с Ричардом Аведоном, который уже тогда был образцовым фотохудожником. Долгое время Диана и Аведон оставались друзьями и почитателями работ друг друга. Однако сама Диана была недовольна своими работами.

В это время у неё обостряются тяжёлые депрессии, которые с некоторыми перерывами заставляли её страдать с самого детства. Неудовлетворённость достигнутым в работе усиливает боли. Аллан поддерживает свою жену, однако после очередного нервного срыва в 1957 году они решают перестать работать вместе. Диана начала работать самостоятельно, в то время как Аллан продолжал вести дела их студии. Но после профессионального разрыва спустя год последовал и личный. Диана и Аллан продолжали оставаться друзьями, и развелись лишь в 1969 году, когда Аллан захотел жениться во второй раз.
Диана в одиночку пытается найти свою тему в фотографии. Она посещает несколько мастер-классов известных фотографов, однако в большинстве своём остаётся недовольна. На курсах австрийского фотографа Лизетты Модель, ставшей знаменитой благодаря своим портретам из ночной жизни города, она слышит предложение мадам Модель «фотографировать экстремальное». Как следствие, Диана в поисках натуры для подобного «экстремального» обнаруживает несколько нью-йоркских клубов с трансвеститами, где находит своих первых моделей.
В конце 1950-х годов Диана Арбюс представляет ряду журналов свои первые работы на новую для себя тему.

60-е годы: работа с журналами
Знаменитый писатель Норман Мейлер, увидев первые работы Арбюс, сказал: «Давать Арбюс камеру — всё равно что дать разрешить ребёнку играть с гранатой».
В десятилетие между 1960 годом и вплоть до своей смерти в 1971 Диана Арбюс зарабатывала себе на жизнь в основном в качестве свободного фоторепортёра для различных журналов. Никаких других возможностей заработать денег фотографией в то время не имелось: музеи и галереи той эпохи ещё не открыли для себя этот вид искусства как приносящий прибыль и интерес публики. Собственно, как вид искусства фотография вообще не воспринималась. Практически все фотографы того времени вели по сути двойную жизнь: пять дней в неделю они делали фотосъёмки для газет и журналов, а на выходных занимались тем, что в их понятии подразумевалось под творчеством.
Диана Арбюс была одной из самых смелых, кто пытался (причём успешно) навязать заказчикам авторское видение и свой собственный стиль в фотографии. Успех был во многом обусловлен и тем, что многие вещи, которые она запечатлевала, становились доступными остальному зрителю исключительно благодаря её статусу репортёра прессы. Одновременно с этим во многих изданиях того периода растёт готовность к эксперименту: одними из первых таких изданий для Арбюс стали журналы Esquire и Harper’s Bazaar: здесь не побоялись в своё время перейти от литературных произведений к жанру репортажа, и работы Арбюс оказались очень кстати. Вслед за этими изданиями публиковать работы Арбюс начали New York Times, Sports Illustrated, Show, Herald Tribune и другие. После её первых работ для Esquire (под названием «Вертикальное путешествие») и Harper’s Bazaar («Завершение круга») в течение 11 лет было опубликовано более 250 её журнальных работ и свыше 70 снимков для газетных статей. Зачастую Диана работала и над текстами статей.

Большое влияние на Арбюс оказал вновь открытый в 1961 году после долгого забвения фильм Тода Броунинга «Уродцы» (Freaks, 1932), в котором снимались наряду с обычными актёрами циркачи с экстремальными физическими отклонениями. Впоследствии Арбюс приложила значительные усилия, чтобы познакомиться с такими людьми, добиться их доверия и согласия позировать для фотосессий.
В 1963—1966 годах её деятельность была поддержана Музеем Гуггенхайма. С 1968 года Диана регулярно работает с журналом Sunday Times Magazine. Этот журнал совместно с другим популярным изданием Nova решает в 1970 году пожизненно финансировать жизнь Дианы Арбюс в Англии. В том же году Диана начинает работу над своей знаменитой серией о людях с физическими уродствами, получает Премию Роберта Льюиса от Американского общества журнальных фотографов, однако в этот период её здоровье начинает стремительно ухудшаться. После перенесённого в 1966 и 1968 годах гепатита у Дианы обостряются приступы депрессии и, несмотря на длительные курсы терапии, боли усиливаются. Упомянутая ранее Лизетта Модель однажды высказала мнение о том, что Арбюс страдала одним из видов шизофрении. Причина болезни могла крыться в обсессивных и неразрешимых ожиданиях от работы, которые питала Диана. 26 июля 1971 года Диана Арбюс приняла большую дозу барбитуратов и вскрыла себе вены на руках.

Фотографии Дианы Арбюс

Темой творчества Арбюс были сюрреальность, больные и покалеченные люди в их повседневности. Она фотографировала тех, кто по мнению общества, являлся его аутсайдерами: трансвеститов, карликов, проституток, душевно и физически ущербных людей. Запечатлевала Диана и обычных людей, однако её камера всегда придавала их позам некую отчуждённость, неспокойность. Арбюс никогда не принуждала своих персонажей к позированию, а всегда давала им пространство и время, для того, чтобы те нашли своё место перед её камерой. Фотографии Арбюс нельзя назвать ни постановочными фотографиями, ни произвольной съёмкой, однако всегда в её кадре возникали образы гротескные, отталкивающие и необычные даже в повседневности. В создании атмосферы непривычного из самого повседневного Арбюс развивала подход Р.Ю. Митъярда.
Арбюс с 1962 года использовала в съёмке марку Rolleiflex, что приводило в процессе работы к увеличению негативов с формата 35 мм до размеров 6х6 см. Этот пассивный квадратный формат соответствовал её центрированной в композиционном смысле манере съёмки, и негатив оказывался наполненным большим количеством деталей. Диана Арбюс всегда ориентировалась на работу в студии: выбор подходящей камеры, освещения объекта и строго продуманная композиция противоречили принципу «случайной композиционности», которого придерживалась Арбюс. Её работы, с необычным светом и тенью, в своей эстетике «мгновенности кадра» всегда противопоставлялись господствовавшей тогда философии идеально выстроенного кадра.

Наиболее известные работы

• «Ребёнок с игрушечной гранатой в Центральном парке» (Child with Toy Hand Grenade in Central Park, Нью-Йорк, 1962)
На фотографии изображён тощий мальчик, с неуклюже свисающей с левого плеча лямкой комбинезона, сильно прижимающий свои тонкие длинные руки к туловищу. В своей правой ладони он крепко сжимает игрушечную гранату, а левая ладонь сжата в форме крюка, выражение его лица маниакально. Чтобы сделать эту фотографию Арбюс попросила мальчика стоять на месте, а сама начала ходить с фотоаппаратом вокруг него, пытаясь найти правильный угол. Мальчику надоело ждать и он сказал ей «Снимайте же наконец!». Его усталый болезненный внешний вид передаёт его напряжение и попытку сконцентрироваться.

• «Близнецы» (Identical Twins, 1967)
Две сестры-близняшки, одетые в вельветовые платья, стоят прижавшись друг к другу. Одна из них слегка улыбается, а другая — слегка нахмурена. Эстетика Арбюс в этой фотографии была использована Стенли Кубриком в своём фильме «Сияние», где также присуствует сцена с двумя близнецами в одинаковых позах.

• «Еврей-великан со своими родителями дома в Бронксе, Нью-Йорк» (Jewish Giant at Home with His Parents in The Bronx, NY, 1970)
Эдди Кармел, известный в США как Jewish Giant стоит в квартире своей семьи с отцом и матерью, которые намного ниже его ростом. Фотографию можно интерпретировать различными способами. С одной стороны видно, как необычное тело мужчины контрастирует с привычной счастливой домашней жизнью. С другой стороны, торжественность в позах родителей и сгорбленность великана, показывает непреодолимую пропасть в отношениях между ними. Также можно отметить удивление миссис Кармел при взгляде на своего сына, как будто она видит его впервые в жизни.

Наследие Дианы Арбюс
В 1972 году куратор Музея современного искусства Нью-Йорка Джон Шарковски подготовил ретроспективу работ Арбюс, однако каталог отобранных фотографий был отклонён почти всеми издательскими домами. Напечатать монографию согласился лишь журнал Aperture: монография стала одной из наиболее влиятельных в мире фотографии книг, была переиздана 12 раз и разошлась более чем стотысячным тиражом. Ретроспектива Арбюс в нью-йоркском Музее современного искусства по всей стране привлекла более 7 млн зрителей. В том же году Арбюс стала первым американским фотографом, представленным на Венецианской биеннале. Её работа Identical Twins до сих пор находится на шестом месте в списке самых дорогих фотографий всех времён: в 2004 году она была продана за 478 400 долларов США.
Дочь Арбюс, Доон (Дун), впоследствии стала содтрудничать с Ричардом Аведоном над их совместной книгой «ALICE IN WONDERLAND: THE FORMING OF A COMPANY, THE MAKING OF A PLAY», для которой Доон Арбюс писала тексты. В общей сложности их знакомство с Аведоном вылилось в тридцать лет совместной деятельности.

Привожу репродукции наиболее известных фоторабот Дианы Арбюс:

Победительница!

Беате 28 лет. Она заботливая дочь. Пять лет достойно выполняет роль верной и преданной жены. Она мама двух шустрых и обожаемых ею мальчиков – Энтони и Даниэля. Но на протяжении пяти лет ей не хватало лишь одного – творить на сцене, петь перед слушателями, испытать чувство творческой нирваны. Наверное, вера в чудеса, понимание и любовь мужа помогли ей.

Не так давно Беата вернулась с международного фестиваля «Сарандес» (существующего с 1986 года), проходившего в Добриче (Болгария). К слову, она же была и своим спонсором. Среди участвующих было около десятка стран. Поющих разделили на три категории: от 11 до 15 лет, от 16 до 19 и от 20 до 30. «Я была бы рада выступать в средней категории, — шутит Беата, — но я представляла Израиль в старшей. Кстати, от нашей страны выступала не только я, но и еще одна очень талантливая певица Лимор Баташ с хорошими вокальными данными в младшей возрастной группе».

В первый день Беата соперничала с 25 певцами, из них больше половины отсеяли. На второй день осталось 10. «Я пела Тину Тернер, — делится Беата. — Она мне ближе, равно как и Барбара Страйзенд, Лайза Минели игрой интонаций, импровизацией голосом, а не заученными трелями. Я пела не как Тина Тернер, а внесла в песню что-то свое. Вообще каждый раз любое произведение я пою по-другому. Публика меня приняла очень тепло. Единственное, что подвело, так это результат жребия — вытащила первый номер. Не секрет, наверное, что вначале настраивают микрофоны, проверяют качество звука, да и жюри только начинает прислушиваться». – «Какое же место присвоили вам, Беата?» — не терпится нам узнать, да и читатель, наверняка, весь в напряжении. – «Я получила третье. Многие из членов жюри были другого мнения. Судя по всему, оставляли места и для «своих». Интересно то, что баллы между участниками были распределены чрезвычайно близко друг от друга». – «Довольны ли вы?» — «Для человека, который пять лет не ездил на концерты, не участвовал на фестивалях, — это большое личное достижение. К тому же я практически не готовилась. Не было ни времени, ни возможности. Меня нашли за две недели до открытия фестиваля. Зато сейчас я уже знаю, какую песню спою на следующем конкурсе».

Беата уже получила приглашение на несколько конкурсов как певица, почти подготовлено официальное приглашение на сентябрьский фестиваль в Оренбург, а также ей предложили быть официальным представителем в Израиле некоторых международных престижных фестивалей, куда она будет каждый год готовить и возить молодых исполнителей.

Фестивальная юность

Если вы думаете, что уже все знаете про Беату Фельдман, — ошибаетесь. Вот несколько интересных фактов из ее биографии.

В 15 лет она без труда поступила в Иерусалимскую музыкальную академию, но за отсутствием отделения джазового вокала, учиться туда не пошла.

Ее участия в международных конкурсах можно назвать настоящей эпопеей. К примеру, тот же «Серандес» в Добриче – седьмой по счету среди официальных. В 18 лет она наравне с представителями из 15 стран выступала в Литве. Получила приз зрительских симпатий, хотя всего лишь 2 балла не хватило ей до 3 места. Там же она была приглашена на «Славянский базар» в Витебск. Спонсировать ее поездки в Израиле отказались буквально все: лучшим ответом было отсутствие средств, худшим: нас это сейчас не интересует, у нас на первом месте политическая ситуация (это, как вы понимаете, исходило от людей политики). В общем, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Она ездила! По возвращении вновь приглашения: в Белоруссию на «Золотой шлягер» (2 место), на конкурс в Ирландию (специальный приз за актерское исполнение), в Болгарию на конкурс «Дискавери» (2 место). Она пела в Махачкале на КВН в сборной Израиля КВН (вместе с мужем) с «Махачкалинскими бродягами». В 1999 году участвовала на фестивале «Еврофест» в Македонии (3 место поделила с египетским певцом). Она пела в Германии, Австрии, Бельгии, Турции.

О личном

«Когда я выхожу на сцену, то забываю обо всем, — рассказывает Беата. — Я не чувствую ни холода, ни жары. Не ощущаю простуду, боль. С первым шагом на сцену вся суета уходит. И я начинаю внутренне раскрываться перед залом. Я не контролирую, как пою, потому что пою душой, вкладывая всю себя, будто все, о чем говорится в песне, происходит со мной. Я люблю песни со смыслом. Я считаю, что предназначение мое – петь, быть на сцене. Все остальное — уже не Я. Для меня важен не конечный результат, а кайф творческого процесса – работать с профессиональными музыкантами, записываться часами в студии, иметь напряженный ритм работы, словно цыганка, кочевать с одного концерта на другой. Наверное, поэтому я много выступала на бесплатных концертах. Все это требует много душевных сил, но я от этого получаю только удовольствие».

Беата сама сочиняет музыку, пишет к ней слова. Мечтает иметь своих авторов, единомышленников. У нее есть способность к изучению иностранных языков: она знает иврит, литовский, английский, русский, понимает польский, болгарский, грузинский. Она ценит серьезную литературу: исторические, автобиографические романы, детективы. Она обожает путешествовать и пробовать национальные блюда. К примеру, ее восхитили: черепаший суп, лягушиные лапки, свинячие уши, сырое мясо. Она стремится уловить калорит каждой страны. Она не избалована славой фестивалей, вниманием поклонников (те не только активно следят за каждой записью ее песен, дарят ей цветы, говорят приятные слова, но и специально приезжают в аэропорт за автографом), напротив, предпочитает баловать других — родных и друзей.

Когда найдешь подходящий момент и спросишь сыновей Беаты, кем работает мама, они не задумываясь отвечают: у нас папа работает шутками, а мама ПЕСНЯМИ.

Ольга Пестерева.
Источник: http://beer-sheva.israelinfo.ru/persons/15

Елена Александровна Кузьмина в фильме "Корабли штурмуют бастионы"

Вспоминает Андрей Файт:

В конце декабря 1914 года, когда мне было одиннадцать лет, моя мама привезла меня из Франции в Москву.
Путешествие было сложным и трудным — шли первые месяцы первой мировой войны. Все границы были закрыты, Дарданеллы также. Но Болгария еще не вступила в войну, и пароходом из Марселя, через Мальту, Афины, Салоники и дальше поездом через Грецию, Сербию, Болгарию и Румынию еще можно было проскочить в Россию. Вот так мы и приехали в Москву.
Приятелей-сверстников у меня в Москве не было, и, по-видимому, для того, чтобы я не свел дружбу с «уличными» мальчишками (как тогда выражались), меня решили познакомить с «воспитанным мальчиком из интеллигентного дома».
И вот однажды вечером ко мне пришел худенький, голенастый, не очень складный подросток, немногим старше меня.
Его звали Мурка Ромм.
Я легко мог бы написать, что и тогда меня поразила живость мальчика, необыкновенная для его лет начитанность или еще что-нибудь в этом роде.
Не буду лгать — решительно ничто меня не поразило. Мы сидели на диване, вяло перебрасывались словами, совершенно не зная, что нам делать.
Через несколько дней я нанес ответный визит. Мы опять проскучали пару часов.
На этом знакомство оборвалось.
Дружба не состоялась.

Почему, не знаю. Скорее всего потому, что из попыток искусственно создать дружбу между детьми вообще редко что получается.
Мурку Ромма я с тех пор не видел.
Встретился с Михаилом Ильичом.
Прошло лет восемнадцать.
Мне позвонили по телефону.
— Вас просят приехать на «Мосфильм» для переговоров.
— О чем именно?
— Мы начинаем постановку фильма «Пышка».
— По Мопассану?
— Да. Ставить картину будет Михаил Ильич Ромм.
Никаких ассоциаций у меня эта фамилия не вызвала. Часа через два я был на «Мосфильме».
Я легко нашел съемочную группу.
В жестоко прокуренной маленькой комнате сидело несколько человек.
— Михаил Ильич у директора студии. Сейчас придет.

Я прождал несколько минут. Распахнулась дверь, и быстро вошел молодой человек лет тридцати. На ходу сбрасывая пальто, он уже обращался к кому-то из съемочной группы, как бы продолжая прерванный разговор.
Нас познакомили.
Ромм пристально, немного искоса, слегка склонив голову набок, посмотрел на меня.
— Позвольте...
Я тоже его вспомнил, и мы немного посмеялись над нашим первым неудачным знакомством.
— Идемте.— И Михаил Ильич увел меня в свою комнату. На двери висел плакат «Тихо! Идет репетиция!».
Репетиции не было. Сидели мы вдвоем. Но на плакат все равно никто не обращал внимания. В коридоре орали, как это принято на киностудиях. С незапамятных времен и по сей день. Михаил Ильич начал говорить.

— Вы знаете... Я начинаю «Пышку». Я хочу, чтобы вы сыграли у меня прусского офицера. Вот вам сценарий. И перечитайте Мопассана. Только имейте в виду — для Мопассана это не только рассказ, обличающий буржуазную мораль. Это еще и антинемецкий рассказ. Это понятно — слишком свежа была в памяти французов франко-прусская война, разгром под Седаном. Для Мопассана — пруссак — это грубый завоеватель. Для нас не это важно. Важно первое. Вы будете просто молодым прусским офицером, пользующимся своим положением, но больше от скуки...
Михаил Ильич называл других исполнителей, показывал эскизы костюмов, декораций. Умение увидеть еще не начатую картину, способность мысленно представить себе ее всю — ценнейшее качество режиссера. Удивительно ясно проходила будущая лента перед мысленным взором Михаила Ромма. Можно было подумать, что перед вами многоопытный кинематографист. А это была его первая картина.
Столь важное для режиссера качество обычно обусловливает правильный подбор исполнителей. Вообще в картинах Ромма актеры играли отлично.
И не потому, вернее не только потому, что он приглашал отличных актеров, а главным образом потому, что он ясно представлял себе будущий ансамбль, любил актеров и знал их возможности. Я не помню в картинах Ромма ни одной актерской неудачи (когда я говорю об актерах, работавших с Роммом, меньше всего я имею в виду себя. И об этом мне придется сказать ниже несколько слов).
Умение видеть наперед данную сцену отнюдь не исключало момент творчества на съемочной площадке, Ромм никогда не навязывал свою волю. Он с воодушевлением подхватывал каждую актерскую находку и тут же находил ей дальнейшее развитие. Он всегда выслушивал предложение и принимал его, если оно представлялось ему интереснее ранее принятого решения.

Актерский ансамбль «Пышки» был неоднороден: Ф. Раневская и А. Горюнов, П. Репнин и юная Т. Окуневская, Е. Мезинцева и М. Мухин.
Роль Пышки исполняла совсем молодая артистка Галина Сергеева.
Из киноактеров были заняты только я и составлявшие милую пару К. Гурняк и помощник режиссера Валя Кузнецова, также окончившая ГИК и игравшая служанку гостиницы (ныне Валя — Валентина Владимировна Кузнецова, режиссер «Мосфильма»).
Картина «Пышка» была моей последней немой картиной. Почти одновременно я снимался в первой своей звуковой картине в «Великом утешителе» Льва Кулешова. Это время и явилось для меня тем рубежом, когда надо было окончательно освобождаться от многого неверного и находить нечто новое, во многом для меня неизвестное. Я пытался добиться этого и раньше. Но это очень трудно. Это вроде как курение — гораздо легче научиться, чем бросить. Я не в праве считать себя учеником Ромма, но я многим обязан ему в этот трудный для меня период. Считаю, что в «Пышке» я еще несколько выпадал из актерского ансамбля. В «Тринадцати» это уже менее заметно.

По самому своему существу картина «Пышка» была камерной и трудной. Значительная часть действия происходила в дилижансе. Режиссер там не мог блеснуть мизансценой. Актеры стиснуты узкими рамками помещения, и нужно много режиссерской выдумки, чтобы зритель не заскучал на этих сценах. В картине нет ни массовок, ни натурных съемок, столь украшающих иные фильмы. Дилижанс, холл в гостинице, коридор, две-три комнатки — вот и все. И актеры. Актеры, занятые в разных театрах, свести которых оказалось возможным только ночью.
И вот много, много ночей подряд Ромм работал в павильоне. У актеров всегда есть возможность вздремнуть между планами. У режиссера — нет. Я не видел, чтобы Михаил Ильич хотя бы раз зевнул. Я не видел, чтобы в предутренние, самые тяжелые часы, он строил сцену слабее. Не знаю, спал ли он днем. Вероятно, спал, но, вероятно, мало. Он уже думал о новых сценариях и новых фильмах.
Фильм «Пышка» был закончен и признан одной из лучших экранизаций зарубежной литературы в немом кинематографе. «Пышку» полюбили зрители.

Ромен Роллан, просмотрев картину, был удивлен, насколько тонко удалось постановщику передать всю обстановку, атмосферу, быт Франции второй половины девятнадцатого века. Он говорил о характеристиках персонажей, мизансценах, декорациях.
— Даже мелочи,— говорил Роллан,— например, утки во дворе гостиницы. Какой француз не знает руанских уток? Это очень верно. Передавая этот разговор, Ромм весело смеялся — как раз утки-то и не были его достижением, а явились следствием обычной кинематографической «накладки». Для съемки двора гостиницы Михаил Ильич попросил привезти несколько кур. Кур не достали. Наверное, просто забыли. Срочно, перед самой съемкой, погнали машину и привезли несколько уток. Михаил Ильич разозлился.
— Черт с ними, пусть будут утки! Не отменять же съемку.
Таково истинное происхождение руанских уток.
Картина «Пышка» положила основу творческому содружеству Михаила Ильича с оператором Б. И. Волчеком, содружеству, просуществовавшему долгие годы.
«Пышка» выдвинула Ромма как молодого, но уже подающего большие надежды кинематографиста.
С картиной «Тринадцать» он стал признанным мастером.

Две его следующие картины — «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году»—поставили его в первый ряд советских кинематографистов.
Тридцать шесть лет прошло с тех пор, как была снята картина «Тринадцать», но до сих пор она не сходит с экранов и телеэкранов страны. До сих пор зрители любят эту картину. Особенный успех она имеет в военных аудиториях. А молодым солдатам нового призыва ее показывают неизменно.
В трудных условиях создавалась картина. В пятнадцати километрах от Ашхабада, в песках Каракумов есть местечко Чоганлы. Вот там и проходили все основные съемки. В самые жаркие для этих мест месяцы — июнь, июль, август.
Несколько глинобитных мазанок, ни одного дерева, редкий, колючий кустарник, и песчаные сыпучие барханы до горизонта.
И солнце. Беспощадное солнце пустыни, раскаляющее песок так, что он жжет ноги сквозь сапоги. Ни одной тучки на небе. Лишь иногда дымная мгла заволакивала солнце, когда поднимался горячий ветер пустыни, «афганец», как его там называют. Ветер, несущий раскаленный песок, забивающийся в глаза, в уши, в ноздри, за ворот мокрой рубашки.
А потом наступала ночь, но и она не приносила ни отдыха, ни прохлады. Влажные простыни липли к мокрому телу. Воспаленные веки гнали сон. Губы растрескались, и в полудремоте хотелось пить.
И тем не менее картина снималась.
Мало того, снималась дружно, слаженно и даже весело.
Легче всего было представить себе Михаила Ильича за письменным столом, на лекциях в институте, на заседании худсовета. Человек высокого интеллекта, он и внешность имел сугубо интеллигентную, казалось, он был создан для кабинетных занятий. Пески Средней Азии ему как-то не подходили. И тем не менее...

Самое трудное было после полуденного перерыва встать с койки, одеться, покинуть сомнительную прохладу дома и вновь отправиться в раскаленную печь пустыни. Ромм шагал впереди. Мятые брюки из белой рогожки болтались на похудевших ногах. Нос заострился. Брови были сурово нахмурены. Он вел свой отряд операторов, артистов, помощников к месту съемки, словно на штурм вражеской крепости.
Как в ночных павильонах «Мосфильма», так и под беспощадным солнцем Туркмении Михаил Ильич оставался самим собой. Он думал лишь о картине и заставлял нас всех думать только о конечной цели.
Роли десяти красноармейцев, естественно, исполняли совсем молодые актеры. Одни впервые появившиеся в кино, другие уже известные по экрану. И нужна была твердая рука, чтобы держать десять ошалевших от жары и от избытка юношеских сил исполнителей. Но Ромм, когда нужно, умел быть и суровым.
Командира играл Иван Новосельцев. Отличный актер, много и с неизменным успехом игравший в кино перед войной («Семеро смелых», «Комсомольск» и т. д.), он, к сожалению, очень рано ушел из жизни.

Роль его жены исполняла Елена Александровна Кузьмина, для нас, знавших ее в те годы и ранее,— Леля Кузьмина. Превосходная актриса, прошедшая уже большой путь в немом кинематографе, героиня таких фильмов, как «Новый Вавилон», «Одна», и многих других. Это была ее первая творческая встреча с Михаилом Ильичом. Потом она стала его другом, женой и исполнительницей главных ролей в целом ряде его последующих картин («Мечта», «Человек № 217», «Секретная миссия» и т. д.).
Роль профессора-геолога исполнял А. Чистяков, старый спортсмен и старый актер, известный по фильму «Мать» Пудовкина.
Ну, а я..., я, конечно, находился по другую сторону барханов. Двести «басмачей» под моей командой. Великолепная лошадь — стремительный и нервный ахалтекинец. Белый костюм, белая папаха (тельпек — по-туркменски). Двухнедельная щетина, натуральный загар и потрескавшиеся губы — таким я там был.
Возвращались мы после съемок в одном купе с Михаилом Ильичом. Примерно на полпути к Москве он наклонился ко мне:
— Вот теперь я могу сказать вам по секрету: я совершенно не выношу жары.
Я не снимался больше у Михаила Ильича. Но много раз встречался с ним и как с худруком студии Киноактера, и как с начальником Главка, и как с профессором ВГИКа.

Он мог быть восторженным или гневным, увлеченным или мрачным, радостным или угрюмым. Очень разным мне приходилось его видеть. Равнодушным я не видел его никогда.
...Мы встретились с кинодраматургом Иосифом Леонидовичем Прутом.
Встретились в очень и очень грустный день — в день похорон Михаила Ильича Ромма.
Мы посмотрели в глаза друг другу. Кто же остался из «Тринадцати?» Ну вот, нас двое, Елена Александровна...
Да нет... Не хотелось и пересчитывать.
Но осталась картина, как остались все картины Михаила Ромма. В каждой из них частица его души, его сил, его жизни.
Картины его живут.

Андрей Файт
«Советский экран» № 15, 1974 год

Но за «Веселых ребят» неожиданно вступились начальник Главного управления культуры Б. Шумяцкий и писатель Максим Горький, убедившие Сталина лично посмотреть фильм. Как известно, вождь приехал к Горькому, посмотрел комедию и пришел в восторг: «Посмотрел, точно в отпуске побывал». В результате картина пошла одновременно во всех кинотеатрах СССР и была послана на кинофестиваль в Венецию, где имела такой громадный успех, что песню «Сердце, тебе не хочется покоя…» начали распевать даже венецианские гондольеры…
Снять комедию Александров задумал после возвращения из Америки, где он со своим другом Сергеем Эйзенштейном, вместе с которым они работали над великим «Броненосцем «Потемкиным», изучали опыт заокеанских коллег. И если главная мужская роль Кости Потехина изначально писалась на солиста ленинградского мюзик-холла Леонида Утесова, то с кандидатурой на роль Анюты у режиссера возникло немало проблем. Александров обошел все столичные театры, изучил анкеты всех молодых актрис, числящихся в картотеках фабрики «Мосфильм», и уже было пришел в отчаяние, когда ему сказали, что в подмосковном совхозе есть одна талантливая девушка-трактористка, которая и поет, и танцует, и собой весьма и весьма недурна. Григорий Васильевич отправился в тот совхоз, повстречался с девушкой и тут же утвердил ее на роль Анюты. Однако карты смешал директор совхоза, примчавшийся на «Мосфильм» и чуть ли не силой уведший с площадки свою подопечную: «Ей пахать надо, а вы с каким-то кино пристаете».

* * * * * *
О том, как в жизни Александрова возникла Любовь Орлова, существуют две версии. Согласно первой, рассказанной самим Григорием Васильевичем, он увидел Любовь Петровну в спектакле «Перикола» музыкальной студии Немировича-Данченко, в которой Орлова играла главную роль. Театралы тридцатых судачили, будто в Орлову был безумно влюблен руководитель студии, великий Немирович-Данченко. Но Любочка взаимностью на чувства своего художественного руководителя отвечать не спешила. «С ним же тогда жить придется, — отшучивалась она. — А я и так своего добьюсь». Встреча с Александровым доказала правоту ее слов.
Увидев 30-летнюю актрису, Григорий Александров понял, что наконец нашел свою Анюту. «На следующий день мы пошли в Большой театр на торжества, посвященные юбилею Леонида Собинова, — вспоминал режиссер. — Во время концерта, в котором участвовали все тогдашние оперные знаменитости, я острил и предавался воспоминаниям… И на банкете продолжал азартно рассказывать ей о задуманных озорных сценах будущего фильма «Веселые ребята». Она с ужасом слушала. Я говорил и говорил, надеясь убедить ее, потому что на мое предложение сниматься она сказала: «Нет». Кончился банкет, мы вышли на улицу и до рассвета бродили по Москве. В конце концов она согласилась сниматься в моем фильме, но прежде спросила: «Я чувствую, что мы часто будем спорить. Это не помешает работе?». Я и сам это чувствовал, но что мне оставалось делать? Я, конечно же, произнес расхожую мудрость: «В спорах рождается истина».

Однако, по мнению современников режиссера, рассказ Григория Васильевича выглядит слишком уж красивым. Да и склонность Александрова к сочинению всевозможных баек («Я тут Молотову звонил, и он мне по секрету сообщил…» — одна из самых частых присказок знаменитого режиссера веселила всех его друзей) заставляет усомниться в категоричности, с которой Любовь Петровна отказывалась сниматься. Знакомые актрисы, напротив, утверждали, что Орлова мечтала получить роль Анюты. Но кинопробы с ее участием Александрову не понравились, и он завернул кандидатуру Орловой. Тогда Любовь Петровна уговорила свою близкую подругу Любовь Степанову, хорошо знавшую Александрова, пригласить того в гости. Не успел Григорий Васильевич, принявший приглашение, выпить чашку чая, как в дверях степановской квартиры появилась Орлова. И еще через мгновение у хозяйки дома обнаружились неожиданные дела, и она, оставив актрису и режиссера наедине, убежала. Когда она вернулась, Любовь Петровна обратилась к ней со счастливой улыбкой: «Представляешь, Григорий Васильевич предложил мне главную роль в его новом фильме».
Как бы там ни было на самом деле, на роль Анюты Орлова действительно была утверждена. Любовь Петровна немедленно подписала трудовое соглашение, абсолютно не обратив внимание на сумму гонорара, который ей полагался за съемки в «Веселых ребятах». Когда одна из подруг указала Орловой на ничтожность вознаграждения, та лишь отмахнулась: «Да такую роль я и бесплатно готова играть».
— Ну, хоть Александрову скажите — может, он урезонит директора,— пыталась наставить актрису на путь истинный более искушенная в делах финансовых подруга.
— Ну, вот еще — жаловаться! Он может подумать, что я жадная, склочная. Еще сниматься не начала, а уже цену себе набиваю.
— Ох, Любочка, не будет вам счастья! Это — кино. Здесь никто ваши жесты не оценит. Еще и посмеются над вами. Здесь уважают характер, а вы — цирлих-манирлих.
— А вот снимусь — увидим, какая я!

* * * * * *
Снимали «Веселых ребят» в Гаграх. Александров приехал на съемки с женой и маленьким сыном Дугласом, названным в честь американского актера Дугласа Фербекса. (Когда иностранные имена выйдут из моды, Александров «переименует» сына в Василия.) Любовь Петровна тоже была не одна — компанию ей составлял дипломат из Австрии, роман с которым начался еще в Москве и которого все в съемочной группе считали ее мужем. Однако все время вне съемочной площадки Орлова проводила с Александровым. Первым «поле боя» покинул австриец, вслед за ним в Москву укатила и семья Григория Васильевича. Режиссер и актриса, и до того не скрывавшие своих отношений, открыто стали жить вместе…
Вскоре после премьеры «Веселых ребят» Александров и Орлова поженились, поэтому приглашение на прием в Кремль им доставляли уже по одному адресу. Об их браке говорили разное. Многим не давал покоя тот факт, что друг к другу супруги обращались исключительно на «вы», а спать предпочитали в разных комнатах. При этом ни в одном из своих фильмов (а так как снималась Орлова в основном у мужа, другие режиссеры просто не решались ее приглашать), Александров не позволил ей целоваться с партнерами.
На вопрос о том, почему у них нет детей, Григорий Васильевич отвечал так: «Сначала она не хотела, а потом не могла». А Любовь Петровна отделывалась шуткой: «У меня уже есть ребенок — Григорий Васильевич даст фору ста маленьким детям, за ним тоже глаз да глаз нужен».

* * * * * *
После триумфа «Веселых ребят» лицо Орловой стало почти иконой. Миллионы советских женщин прикладывали массу усилий, дабы хоть немного походить на любимую актрису. У психиатров даже появился специальный термин — «синдром Орловой», означавший патологическую страсть пациенток, даже ценой собственного здоровья стремившихся подражать Орловой. С ростом 1 м 58 см и талией в 43 см Любовь Петровна была труднодостижимым идеалом.
Даже в Иране, куда Орлова (первой из советских актрис начавшая гастролировать за рубежом) в 1942 году ездила с выступлениями, вызвала настоящий бум — черноволосые жительницы Тегерана, как одна, захотели стать блондинками. Рассказывают, что Лаврентий Берия, посмотрев во время войны «Боевой сборник» с участием Орловой, не удержался от реплики: «Ого! А у нее, оказывается, есть «за что» и есть «во что»!»
Кстати, за работу над «Веселыми ребятами» Григорий Васильевич и Любовь Петровна получили по ордену, а Леониду Утесову, чьи эпизоды и так были значительно сокращены в пользу Орловой, достался… фотоаппарат.
Во время торжественного приема в Кремле, который устраивался в честь деятелей искусства — орденоносцев, Сталин неожиданно подошел к Орловой и предложил: «Выполню любое ваше желание. Просите». Секретарь, стоя за спиной вождя, приготовился записывать перечень требований кинозвезды — машину, дачу, квартиру. А Любовь Петровна попросила сообщить о судьбе ее первого мужа Андрея Берзина, заместителя наркома земледелия, арестованного несколько лет назад.
Через несколько дней актрису пригласили на Лубянку. «Гражданин Берзин отбывает ссылку в Казахстане. Если хотите, вы можете отправиться к нему», — сказал принимавший Орлову чиновник НКВД. Любовь Петровна поблагодарила генерала за информацию и поспешила покинуть кабинет…

* * * * * *
Окончательно статус первой актрисы страны закрепился за Любовью Петровной после выхода на экраны фильма «Цирк». Такого сумасшедшего успеха, который выпал на долю этой комедии, не ожидал никто.
В течение нескольких дней актриса в буквальном смысле возвышалась над Москвой. Фигура Орловой в образе Марион Диксон была установлена на колокольне Страстного монастыря (ныне на его месте находится кинотеатр «Пушкинский») — одном из самых высоких сооружений в центре города по тем временам.
Орлова — ее портреты, голос, афиши — была везде. Нередко сама Любовь Петровна страдала от этого. Приезжая на гастроли, она не могла отдыхать ни перед, ни после концертов — по всем улицам огромной страны были развешены громкоговорители, из которых раздавались песни в исполнении Орловой. Однажды, когда ее попросили дать внеочередной, четвертый за день концерт для чекистов, актриса поставила условие — выключить день и ночь льющуюся из «тарелок» музыку.
В Ленинграде премьерные показы «Цирка» совпали с гастролями Художественного театра. Автомобиль с корифеями МХАТа не мог свободно передвигаться по городу — центр Ленинграда был запружен поклонниками Орловой, толпы которых блокировали автомобильное движение. Попав в очередную пробку, Иван Москвин, один из ведущих актеров МХАТа, объявил сидящей рядом с ним Алле Тарасовой: «Да-а, синема!»
Во время пребывания Орловой в других городах Советского Союза киношникам приходилось чуть ли не умолять руководителей автокомбинатов выделять Любовь Петровне хорошие автомобили. Дело в том, что возбужденная толпа поклонников, поджидая актрису после концертов, не раз выводила лимузины из строя, царапая их или оставляя вмятины на обшивке. В конце концов водители попросту стали отказываться возить Орлову…

Идея снять «Цирк» родилась у Александрова после того, как в московском мюзик-холле он увидел обозрение «Под куполом цирка». В качестве соавторов сценария Григорий Васильевич пригласил писателей Илью Ильфа и Евгения Петрова. А те, в свою очередь, привлекли к работе Валентина Катаева. Правда, в самом разгаре написания сценария писательский дуэт отбыл в Америку и Александров обратился за помощью к другому легендарному писателю — Исааку Бабелю.
Кстати, именно знаменитые авторы «Двенадцати стульев» заставили Орлову произнести ставшую крылатой фразу о возрасте. «Сколько же вам лет, Любовь Петровна?» — спросили писатели, узнав, что у актрисы хранится экземпляр повести Льва Толстого с автографом автора. «Маленькая собачка до старости щенок», — ответила Орлова и показала язык.
В основе «Цирка» лежит история об американской актрисе Марион Диксон, имеющей чернокожего ребенка и из-за этого вынужденной терпеть издевательства своего антрепренера Кнейшица. Свободу и счастье Диксон обретает после того, как оказывается в Советском Союзе и встречает бравого артиста Мартынова. Как потом написала шведская газета, героиню фильма спас «статный ариец Столяров». Надо отдать должное режиссеру, сумевшему из этой откровенно пропагандистской истории («все самое лучшее — это советское») сделать веселый фильм о любви.
Во время съемок сцены чечетки («Мэри верит в чудеса! Мэри едет в небеса!»), выбиваемой Орловой на пушке, киношники не предусмотрели, что из-за расположенных внутри орудия софитов стекло может нагреться.

А ведь актрисе, облаченной в облегающее трико, предстояло не только танцевать на нем, но и сидеть. Когда сама Любовь Петровна почувствовала под собой раскаленное стекло, было уже поздно — съемка началась. Орлова честно выбила чечетку, а потом с обворожительной улыбкой уселась на обжигающую площадку и допела песню. Потом, правда, по ее собственным словам, «три дня в туалете орлом сидела». А эпизод с «раскаленными танцами» так и вошел в фильм.
Актриса вообще проявляла чудеса героизма и стойкости. Во время съемок самого первого эпизода, в котором ее героиня с младенцем на руках бежит за уходящим поездом, Орлова оступилась и на бегу упала на рельсы, уронив одеяльце с ребенком. Киношники замерли от ужаса, думая, что Любовь Петровна могла пораниться. А значит, работу придется приостановить.
Каково же было их изумление, когда Орлова как ни в чем не бывало поднялась на ноги и, потирая ушибленное колено, улыбнулась: «Как там мой маленький? Жив-здоров?» Через мгновение ей протянули сверток с завернутым в одеяло поленом, «исполнявшим» роль сына-негритенка, и съемки продолжились.
По традиции тех лет, первым зрителем новой картины стал Сталин. Ему вторая лента Александрова тоже понравилась, после чего имя режиссера стало для всех священным, а сам Григорий Васильевич — неприкосновенным. Теперь только вождь мог позволить шутить в его адрес: «Берегите Любовь Петровну. Иначе — мы вас расстреляем!»

* * * * * *
В актерском мире к Любови Петровне относились неоднозначно. Так, Рина Зеленая как-то сказала об Орловой: «Лицо у нее было противное, пока за него не взялся Григорий Васильевич». Говорят, Екатерина Васильевна (а именно так звучит полное имя актрисы) была влюблена в Александрова и весьма ревниво относилась к его законной супруге.
Впрочем, и Фаина Раневская, с которой Орлову связывали годы нежной дружбы, тоже не лезла за словом в карман: «Орлова, конечно, великолепная актриса. И дисциплинированность ее поражает. Но вот голос… Когда она поет, кажется, будто кто-то ссыт в пустое ведро». В конце жизни Фаина Георгиевна рассказывала, как ее домработница, воспользовавшись тем, что Любовь Петровна засиделась в гостях у Раневской, решила пойти на свидание в роскошной шубе Орловой. Когда кинодива собралась домой и обнаружила пропажу шубы, то не стала поднимать скандал. А вернулась в комнату и проболтала с хозяйкой дома до возвращения предприимчивой домработницы. «Сказать, что Орлова — добрый человек, — заметила тогда Раневская, — это все равно что признать, будто Лев Толстой — писатель не без способностей».

«В одном провинциальном городке, — рассказывает автор одной из лучших книг об актрисе Дмитрий Щеглов, — женщина проводила на войну мужа и двух сыновей. И в честь каждого недалеко от дома посадила по тополю. Деревья прижились. А сыновья и муж погибли. Тополя растут быстро. У каждого было имя, повадки и голос, который женщина узнавала, когда налетал ветер. Прошло время, тополя стали совсем большими, они закрывали дом от дороги, от летевшей с нее пыли. Никакой другой пользы от них не было. Это женщине объяснили те, кто пришел к ней с топорами и пилами: дорогу расширяли, тополя надо было уничтожить. Но она знала, что когда начнут рубить, сердце у нее разорвется. Об этом она и написала в своем письме актрисе.
А через несколько дней в город приехала Орлова. После концерта она показала местным бонзам (устроившим ей грандиозный по районным масштабам прием) письмо вдовы, и все решилось за пару минут. Тополя оставили в покое».

* * * * * *
В сороковых-пятидесятых Орлова и Александров были одной из самых обеспеченных пар Советского Союза. Об их шикарной даче во Внуково с огромным каминным залом по Москве ходили легенды. Жалобу Любови Петровны на то, что «так хочется во Внуково, а опять приходится лететь в Париж за перчатками», передавали из уст в уста.
Для того чтобы финансировать постройку подмосковного имения (к дому прилегал 1 гектар грибного леса), Орлова начинает гастролировать по стране, требуя с организаторов концертов по 3000 рублей за выступление ( в то время как высшая концертная ставка составляла 750 рублей). Поначалу перечить ей никто не смел. Но потом кто-то написал письмо в ЦК партии. Лишь благодаря высоким связям статья «Недостойное поведение», опубликованная в газете «Советское искусство», не имела для знаменитости печальных последствий.
Гостями во Внуково становились самые знаменитые люди не только Советского Союза, но и мира. Так, буквально на несколько часов к Орловой и Александрову заезжала Марлен Дитрих. А великий Федерико Феллини, который вместе с Джульеттой Мазиной во время одного из Московских кинофестивалей был приглашен во Внуково, оставил одно из самых лучших высказываний о красоте хозяйки дома. В тот день, по воспоминаниям очевидцев, была плохая погода и Григорий Васильевич то и дело жаловался на накрапывающий дождик. Но стоило на крыльце появиться Любови Петровне, как Феллини воскликнул: «Кто сказал, что погода плохая? Вот и солнышко!»

* * * * * *
Ночью 23 января 1975 года в роскошной квартире на Большой Бронной раздался телефонный звонок. Звонила Любовь Орлова, умирающая от рака в кремлевской больнице. «Гриша, что же вы не приезжаете ко мне? Приезжайте, я жду». Александров лихорадочно оделся, вызвал шофера и помчался к жене. Через сорок минут он был у ее постели. «Как вы долго…» — увидев его, с упреком сказала она. Это были ее последние слова… За год до смерти Любовь Петровна начала сниматься в своем последнем фильме «Скворец и лира». Согласно сценарию, в одном из эпизодов семидесятидвухлетняя кинозвезда, играющая 20-летнюю девушку, должна была появиться в подвенечном платье. Фильм на экраны так и не вышел. Битва с возрастом была проиграна.
Однажды по возвращении домой с озвучания «Скворца и лиры» у Орловой началась рвота. Врачи Кунцевской больницы, куда доставили знаменитую пациентку, решили, что у нее камни в желчном пузыре, и назначили день операции. «Странно, что у меня такой маленький шов», — удивлялась после операции Любовь Петровна и показывала близким коробку с камнями, которые якобы у нее удалили.
Однако никаких камней у Орловой не было. Сразу после операции хирург позвонил Александрову и сообщил, что у Любови Петровны рак поджелудочной железы. Но чтобы успокоить актрису, ей показали камни, вырезанные у другого больного.

А она ничего не знала и чувствовала себя гораздо лучше. В один из дней даже попросила привезти в палату балетный станок, у которого привыкла начинать каждый свой день. Александров привез станок, и его умирающая супруга по полтора часа в день занималась гимнастикой. Стонала от боли, но продолжала.
«Абсолютно не боюсь умирать. Я устала жить», — как-то сказала Орлова знакомой, пришедшей навестить ее в больницу. А потом добавила, что прекрасно знает, ЧТО у нее на самом деле, хотя диагноз от нее скрывали…
Григорий Васильевич через год похоронил сына от первого брака и женился на его супруге. Женщина, которую Любовь Петровна не пускала и на порог своего дома, стала полновластной хозяйкой и московской квартиры, и внуковской дачи.
Когда в 1983-м не станет самого Александрова, вдова не разрешит похоронить его в одной могиле с Любовью Петровной. Квартиру и дачу продадут, а бесценный архив первой советской кинозвезды выбросят на помойку…

* * * * * *
…Весть о том, что на свалке валяются личные вещи и письма Орловой, мигом облетела подмосковный поселок. Дачники приходили, с любопытством перелистывали валяющиеся альбомы и книги. Пока во время одной из санобработок архив, который Любовь Петровна собирала всю свою жизнь, не был сожжен. Знаменитое имение первой советской кинопары стали сдавать в аренду. Поначалу в доме сохранялся интерьер, придуманный Орловой. Но со временем о былых владельцах стал напоминать лишь забытый в кладовке портрет хозяйки, пробитый чьей-то ногой.

Автор: Игорь Оболенский
Сайт: Аргументы И Факты
Дата публикации: 25.06.2007

Елизавета Кузьмина-Караваева. 1914-й год

«Стоит ли быть Бонапартом?» Какой ясностью духа и неравнодушным, но беззлобным спокойствием нужно обладать, чтобы с легким насмешливым превосходством оценить человека, быть может, самого знаменитого после того, кто наперед развенчал всех вписавших свои имена в историю кровью. Когда-то Бонапарт не побоялся прийти в чумной госпиталь в Яффе, и его смелость покорила многие сердца, но в этом поступке главенствовала железная, устрашающая воля, а не сострадание. Сейчас распространена благотворительность напоказ, превращающаяся в ханжеский бизнес, притворяющийся состраданием.

Но именно сострадание стало смыслом жизни нашей героини, дочери юриста Ю.Д. Пиленко, перевезенной им после отставки в Анапу, о которой когда-то была сложена такая беззаботная песенка: «Надену шляпу я, Сбегу по трапу я, Махну в Анапу я – Там жизнь легка…»

Жизнь в Анапе, особенно после революции, оказалась совсем не легкой, как, впрочем, и везде. На улицах к южным магнолиям добавились виселицы – зловещие деревья Гражданской войны. Но в 1895 году, когда четырехлетняя Лиза в панамке бегала босиком по берегу, рокот Черного моря перемежался с шелестом виноградников, и ничто, казалось, не грозило этой ласково мощной музыке. После ближних поездок мимо другого, золотистого пшеничного моря, столь же прекрасного, как Черное, и дальних – у отрогов гор, коронованных снегом, у Лизы возникало чувство благодарности к тому, кто всё это создал. Но в 1906 году скоропостижно умер отец. Лиза была в отчаянье: «Эта смерть никому не нужна. Она несправедливость. Значит, нет справедливости. А если нет справедливости, то нет и справедливого Бога. Если же нет справедливого Бога, то, значит, и вообще Бога нет». Но у сильных натур поколебленная вера либо рушится раз навсегда, либо возрождается – на сей раз очищенно и неколебимо. С Лизой произошло второе.

Оба замужества (сначала она стала Кузьминой-Караваевой, затем Скобцовой) и даже собственные стихи, получившие на редкость хорошие отзывы, не имели в ее жизни такого значения, как вернувшаяся любовь к Богу и однажды возникшая, но никогда не проходившая любовь к Блоку.

Первый раз она пришла к нему, когда ей еще не было пятнадцати лет, подавленная Петербургом, его «рыжими туманами», его «белыми ночами, более жестокими, чем черные дни…». Об этой встрече она рассказывала: «Я чувствую, что около меня большой человек, что он мучается больше, чем я, что ему еще тоскливее, что бессмыслица не убита, не уничтожена. Меня поражает его особая внимательность, какая-то нежная бережность. Мне большого человека ужасно жалко. Я начинаю его осторожно утешать, утешая и себя». Вскоре он прислал ей стихотворение «Когда вы стоите на моем пути…».

Через четыре года они снова встретились на вечере поэзии. Она уже замужем. Его представил ей муж, друг поэтов, декадент и большевик, не предполагая, что с ней случится – и теперь уже на всю жизнь. Блоку она напишет: «…Вы больше человека и больше поэта; Вы несете не свою, – человеческую тяжесть…»; «Мне кажется, что я могла бы воскресить Вас, если бы Вы умерли, всю свою жизнь в Вас перелить легко».

Она не смогла воскресить Блока. Но она тоже взялась понести не свою, – человеческую тяжесть. И растворилась в матери Марии, когда решила до конца не покидать преследуемых евреев, которых прятала от гестаповцев у себя в Париже, на улице Лурмель, 77, и вошла вместе с ними, утешая их молитвами, в газовую камеру концлагеря Равенс-брюк.

А вот записка, написанная ей Александром Блоком, когда ей было всего лишь 15 лет:

Когда вы стоите на моем пути,
Такая живая, такая красивая,
Но такая измученная,
Говорите всё о печальном,
Думаете о смерти,
Никого не любите
И презираете свою красоту –
Что же? Разве я обижу вас?

О, нет! Ведь я не насильник,
Не обманщик и не гордец,
Хотя много знаю,
Слишком много думаю с детства
И слишком занят собой.
Ведь я – сочинитель,
Человек, называющий всё по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.

Сколько ни говорите о печальном,
Сколько ни размышляйте о концах и началах,
Всё же я смею думать,
Что вам только пятнадцать лет.
И потому я хотел бы,
Чтобы вы влюбились в простого человека,
Который любит землю и небо
Больше, чем рифмованные и нерифмованные
Речи о земле и о небе.

Право, я буду рад за вас,
Так как – только влюбленный
Имеет право на звание человека.

6 февраля 1908

Источник: http://www.newizv.ru/news/2006-04-07/44068/ (сокращено)

Знакомство с балетмейстером Юрием Григоровичем переросло не только в крепкий брачный союз (они прожили вместе 30 лет), но и уникальный творческий тандем. Роли в балетах, поставленных Григоровичем, стали определяющими и для самой Бессмертновой и для всего мирового балета. Её партии в «Щелкунчике» (Маша), «Спартаке» (Фригия), «Легенде о любви» (Ширин), «Лебедином озере» (Одетта-Одиллия), «Золотом Веке» (Рита) и многих других возвели искусство танца Бессмертновой на недосягаемый уровень.

В 1995 г. Бессмертнова ушла из Большого театра, но не бросила балет: стала работать как балетмейстер-репетитор.

Свою первую премию и золотую медаль Бессмертнова получила в 1965 г. на Международном конкурсе в Варне. За вклад в мировую хореографию Наталья Игоревна Бессмертнова была удостоена звания Народной артистки СССР, Ленинской и Государственной премии СССР, не считая многочисленных наград и званий во многих странах, где выступала балерина.

Источник:
МОСКВА, 19 февраля (Корр. АНН Родион Чемонин).

Ксения Кутепова

Ксения Кутепова, заслуженная артистка Российской Федерации, родилась 1 августа 1971 года в Москве. Еще во время обучения в средней школе вместе со своей сестрой-близнецом Полиной занималась в театральной студии и киношколе. Снималась в фильмах "Куда он денется" и "Рыжий, честный влюбленный". В 1988 году поступила на режиссерский факультет ГИТИСа, в мастерскую Петра Фоменко. В настоящее время работает в Московском театре "Мастерская П. Фоменко".
Участвует в спектаклях:
"Война и мир. Начало романа" (Княгиня Елизавета Болконская, Соня, Жюли Карагина), "Волки и овцы" (Анфуса, Мурзавецкая), "Двенадцатая ночь" (Виола, Себастьян), "Семейное счастие (Маша), "Танцы на праздник урожая" (Агнес), "Три сестры" (Ирина).
Обладательница премии им. В. Высоцкого за роль Кэдди в спектакле "Шум и ярость", 1993; специального приза лучшей молодой актрисе театрального фестиваля "Контакт-96" в Польше (спектакль "Таня-Таня"), премии "Чайка-2000" в номинации "Некоторые любят погорячее" (дуэт с Ильей Любимовым в спектакле "Семейное счастие"), премии К. С. Станиславского 2001 г. за лучшую женскую роль в спектакле "Семейное счастие", лауреат Государственной премии России (2002 г.), лауреат театральной премии "Чайка" в номинации "Синхронное плавание" — за актерский ансамбль спектакля "Три сестры" (2004 г.)

Снялась в фильме Н. Досталя "Мелкий бес" в 1995 г., в 1993 г. снималась у Ж.-Л. Годара вместе со своей сестрой Полиной Кутеповой в новелле "Наша святая Русь".

9 мая 2002 года у Ксении родился сын Василий, а 15 июня 2005 года — дочь Лида.
Источник: http://ruskino.ru/art/173

А вот ещё о ней же:
Заслуженную артистку РФ Ксению Кутепову знают все. Вместе со своей сестрой-близнецом Полиной она с детства занималась театральным и киноискусством. В 1988 году они поступили на режиссерский факультет ГИТИСа, в мастерскую Петра Фоменко. В настоящее время работают в Московском театре «Мастерская П. Фоменко». Количеству сыгранных Ксенией и Полиной ролей в театре и кино могут позавидовать многие актрисы. Но есть в жизни сестер еще одна роль — самая главная — быть мамой. Первый ребенок Ксении Кутеповой и ее мужа, режиссера Сергея Осипьяна, Василий, родился 9 мая 2002 года. А 15 июня этого года мама и папа подарили Васе сестру Лидию. На этом знаменательные события этого в семье Кутеповых не закончились. 29 июня сестрам Кутеповым была вручена театральная премия «Хрустальная Турандот». Кстати, впервые в истории этой номинации награду за лучшую женскую роль получили сразу три актрисы — Галина Тюнина, Ксения Кутепова, Полина Кутепова. Так было оценено их блистательное исполнение ролей сестер Прозоровых в спектакле «Три сестры». Между прочим, слова «три сестры» к Кутеповым имеют прямое отношение. Ведь у сестер-близнецов есть и старшая сестра — Злата. Она тоже мама. Такая большая, красивая и талантливая семья — кладовая всевозможных знаний о родительстве, материнстве, беременности, родах и малышах.
Источник: http://www.mama-journal.ru/zvjozdnye_roditeli/Ksenija_Kutepova.html

И ещё:
Сестры-близнецы Ксения и Полина Кутеповы вместе шагают по жизни с момента своего рождения: одновременно дебютировали в кино, в десятилетнем возрасте снявшись в фильме Георгия Юнгвальд-Хилькевича "Куда он денется!", вместе поступили в ГИТИС, где учились у Петра Фоменко, и маэстро в 1993 году взял их в свой прославленный театр, возникший на базе этого курса. C тех пор они в этом театре ведущие актрисы, их работы отмечены многими премиями. Но если Полина с самого начала удачно совмещала сцену со съемочной площадкой и порадовала нас целым рядом запоминающихся ролей в кино, ее сестра практически неизвестна кинозрителям. Но, кажется, лед тронулся: Ксения КУТЕПОВА сыграла главную роль в фильме Веры Сторожевой "Путешествие с домашними животными", победившем на недавнем Московском международном кинофестивале.
- И раньше для меня, Ксения, было удивительно, а когда смотрел "Путешествие с домашними животными", особенно удивительно: как случилось, что такая талантливая актриса до сих пор, по сути, была вне кино?

- Я не знаю.
- Вам же не могли не предлагать сниматься.
- То, что предлагали, не казалось интересным. Не повезло еще и в том смысле, что мое время, время расцвета нашего поколения, совпало с жестоким кризисом в отечественном кино. В производстве было очень мало картин, а достойных среди них - считаные единицы. Слишком велика была конкуренция среди нас. Кому-то - как моей сестре Полине - повезло с ролями, кому-то - как мне - не повезло.
- Я не думаю, что время расцвета вашего поколения и вашего расцвета, в частности, позади. Кризис мы преодолели, вот уже года четыре наше кино на подъеме. Не чувствуете, что и сами вы в чем-то виноваты?
- Я не могу себя ни в чем упрекнуть, не скажу, что сейчас в том или ином конкретном случае я поступила бы не так, как когда-то.
- Актерам можно посочувствовать: у них зависимая профессия...
- Она не будет зависимой, если найдешь силы отказываться от того, что тебе неинтересно.
- А надо ли отказываться? Многие актеры не упускали возможности сниматься в фильмах и сериалах. Они считают, что это помогло приобрести опыт, освоить специфику работы в кино, быть на виду. Без этого к ним не пришли бы в будущем крупные роли.
- У меня другая позиция. Плохие фильмы и сериалы - это антитренинг для актера, прямой путь к дисквалификации. Я не говорю о качественных сериалах, где есть драматургия, где режиссеры - настоящие профессионалы. Мне, например, очень понравился многосерийный телефильм "Граница. Таежный роман". С удовольствием снялась бы в "Идиоте". Было много предложений, от которых пришлось отказаться, а вот за роль в "Путешествии с домашними животными" я боролась. Мне очень хотелось сниматься в этом фильме, потому что в его основе лежит замечательная история женщины, история ее пробуждения, когда из зернышка вдруг выросло дерево.

- Когда вы читали сценарий, представляли свою героиню такой же, какой мы увидели ее на экране?
- Эту женщину я сразу увидела человеком целеустремленным, но саму историю воспринимала по-разному. Сначала как романтическую историю любви, а потом, общаясь с режиссером Верой Сторожевой, и в ходе съемок увидела свою героиню совсем другой - более глубокой, более интересной. И сам фильм оказался другим - с огромным подтекстом.
- Вы сказали: "Я боролась за эту роль". Каким образом?
- Приходила на встречи с режиссером подготовленной. Много думала о сценарии и роли, у меня были на этот счет свои идеи и предложения. На пробах была в рабочем, боевом состоянии.
- Как вам работалось со Сторожевой?
- Было и интересно, и трудно. С таким объемом материала я, пожалуй, столкнулась впервые. Было тяжело как физически, так и психологически. Я почти все время в кадре - это сложно. Очень много крупных планов - это вдвойне сложно. Многое не получалось. Вера замечательно чувствует малейшую фальшь в актерской игре и моментально на нее реагирует.

- Каким образом? Новый дубль? Объясняла? Показывала?
- По-разному. Вера - умнейший и интереснейший человек. Для каждой ситуации у нее свой подход, свое решение, и в итоге ты приходишь в состояние, когда на съемочной площадке у тебя все получается как бы само собой. Мне было сложно перестроиться. У театра своя специфика. Репетиции могут длиться месяцами, и это процесс достаточно интимный. В работе над ролью у тебя может быть огромный процент ошибок, ты имеешь право искать и пробовать. Роль в спектакле может развиваться, вырабатываться в течение нескольких лет. Словом, это длительный и кропотливый процесс, в котором в той или иной мере участвует узкий круг близких людей. А на съемочной площадке толпятся мало знакомые тебе люди, и нужен немедленно результат. В первые дни я от всего этого испытывала сильный стресс.
Вере Сторожевой я очень доверяла как режиссеру и бесконечно ей благодарна за то, что роль состоялась. Чувствовала себя новичком, мне было очень трудно, не понимала, как работать, и она меня вела как поводырь слепого. И я за ней шла шаг за шагом от начала до конца, беспрекословно следуя ее советам.
- До конца съемок вы так и не прозрели?
- Думаю, что нет. Мне кажется, что ей порой не хватало моей инициативы, встречного движения.
- "Путешествие", по сути, стало для вас дебютом. Накоплен опыт. Сейчас вы снимаетесь у Сергея Осипьяна - вашего мужа. С ним легче, чем со Сторожевой?
- Труднее.

- Потому что это его дебют?
- Да, "Парни с Марса" - его полнометражный дебют. Однако Сергей совсем не новичок в профессии: он снимал сериалы, много работал в рекламе. Мешает слишком короткая дистанция, которая существует между нами, мы слишком близки. Он не может себя вести со мной так, как с другими актерами. И я себя не могу вести так, как с другими режиссерами. Порой позволяю себе не соглашаться, спорить. А с режиссером нельзя спорить на съемочной площадке.
- Нельзя? Мне приходилось видеть, как капризные звезды чуть ли не по стойке "смирно" выстраивали режиссеров.
- Ни к чему хорошему это не может привести по определению. И уважающий себя режиссер никогда не допустит подобного. И уважающий себя и свою профессию актер не допустит. Каждый должен заниматься своим делом. Я, конечно, очень переживаю за все, что происходит на съемочной площадке. Очень хочется, чтобы у Сергея все получилось. Но иногда, когда что-то не ладится, эмоции перехлестывают, я начинаю "разбираться", нервничать и тем самым торможу работу.
- Вы знаете, когда у вас что-то не получается?
- Конечно. Я это чувствую. И вижу, когда смотрю "картинку" на мониторе у режиссера. В этом суть работы актера - понимать, где получается, а где не получается.

- Судя по тому, что я вижу на экране, многие актеры как раз не понимают...
- В кино далеко не все зависит от актера. Это режиссерское искусство, и если режиссер не тянет или откровенно гонит халтуру, ты абсолютно беспомощен. Бывает, правда, и по-другому: актер не тянет, но убежден, что сыграл гениально. В этом случае задача режиссера - убедить его в обратном.
- Вы можете себя представить в другой профессии?
- Запросто. Ну что вы на меня смотрите так удивленно? Да, я могла быть кем угодно. Не скажу, что очень страдала бы, не поступив в 16 лет в ГИТИС. И если б не прошла по конкурсу, второй попытки точно не было бы.
- Вы поступали, чтобы составить компанию сестре?
- Все шло по инерции.
- Ведомой были вы или Полина?
- И я, и Полина.

- Все-таки была ли осознанная или неосознанная тяга к актерской профессии, к искусству вообще? Влияние родителей?
- В большей степени на нас влияла наша старшая сестра Злата. Это она после восьмого класса отвела нас в 67-ю школу с мощным гуманитарным уклоном. У нас был замечательный учитель - Лев Иосифович Соболев. И замечательный классный руководитель - Тамара Натановна Эйдельман, дочь знаменитого критика и литературоведа Натана Эйдельмана. И сам Эйдельман приходил к нам, читал лекции. И еще мы ходили в детскую киношколу при Дворце пионеров, но там все было не очень серьезно и мало что дало в смысле профессии. Зато в киношколе сложилась хорошая компания, и мы прекрасно проводили вместе время. Все это не могло не повлиять на нас, потому мы с сестрой и решили поступать в театральный институт. Но могли поступать и в любой другой, потому что особой тяги к актерской профессии не испытывали. И уж тем более не мечтали с детства стать актрисами. Сейчас мне, конечно, было бы трудно без театра - столько времени ему отдано и столько сил, столько радости он мне принес. Но если вдруг обстоятельства сложатся так, что придется менять профессию... Не могу сказать, что это не станет трагедией, однако давайте не будем фантазировать.
- Из ваших слов можно понять, что кино, театр, искусство - не самое главное в вашей жизни. В таком случае, что самое главное?
- Мои дети. У меня сын и дочка. Василию - пять лет, а Лиде - два годика.

- Снявшись в незаурядном фильме и замечательно в нем сыграв, вы почувствовали вкус кино, в какой-то мере заразились им?
- В какой-то мере. У меня больше вопросов, чем ответов. Многого я пока еще не понимаю в чисто технических, узкопрофессиональных аспектах. Конечно, мне хочется и дальше пробовать себя в кино - качественном, интересном. Хочется чувствовать себя и на съемочной площадке, как на театральной сцене, настоящим профессионалом. Но не могу сказать, что микробы кино по-настоящему заразили меня. Может быть, я еще не осознала, насколько заражена. И это можно понять: позади тяжелый театральный сезон, накопилась усталость, чувствуешь себя выхолощенной. Надо отдохнуть, осмыслить все, что сделано за последнее время.
- Вполне возможно, что после "Путешествия" вас закидают интересными предложениями, станет сложно совмещать работу в театре и съемки и надо будет чему-то отдать предпочтение. Или ваше сердце давно и бесповоротно отдано сцене?
- Не знаю.
- Кроме "Парней с Марса", на данный момент у вас что-то еще есть на горизонте?
- Да, но я пока остерегаюсь об этом говорить.
- Но свое согласие дали?
- Еще думаю.

Источник: http://www.kultura-portal.ru/tree_new/cultpaper/article.jsp?number=722&rubric_id=208&crubric_id=100443&pub_id=860308

Московская красавица

Окончив школу, шестнадцатилетняя Оксана решила поступить в ГИТИС. Но там ее постигла неудача. Курс набирал знаменитый актер Владимир Андреев. Он увидел в хрупкой, тонкой девчонке, приехавшей из Одессы, лирическую героиню. Но у Оксаны на это были свои взгляды. Борясь со своей романтической внешностью, она появилась на экзамене в одежде на несколько размеров больше. А «на закуску» исполнила кое-что из Вилли Токарева и, выбросив несколько клоунских коленцев, обескуражила далеко не академическими словечками высокую комиссию. В итоге экзамен был с треском провален.
Ну что ж, с актерской профессией пришлось пока повременить, и Оксана Фандера устроилась работать в Дом Моделей Вячеслава Зайцева, но не моделью, а секретарем-машинисткой. Затем ей довелось поработать бригадиром детских манекенщиц в Доме моделей на Кузнецком мосту и даже уборщицей в «Театре моды» Лидии Соселии.
Переворот в жизни Оксаны произошел в 1987 году. Как-то, прогуливаясь по Москве, она увидела огромную очередь из одних девушек. Как оказалось, все они стремились попасть на первый конкурс «Московская красавица». Импульсивный характер Оксаны подтолкнул ее принять участие в этой акции. Несмотря на совсем не подходящую для конкурса одежду – джинсы и мужская рубашка – девушка приглянулась отборочной комиссии. В финале победила Маша Калинина, а Оксана стала одним из призеров конкурса. Этот успех открыл перед девушкой широкие перспективы…

Первые серьезные роли в кино

Благодаря конкурсу «Московская красавица» на Оксану тут же обратили внимание кинорежиссеры и стали наперебой приглашать сниматься в достаточно серьезных ролях. Уже в том же 1987 году она сыграла в детективе Валерия Федосова «Утреннее шоссе». Начинающей актрисе пришлось нелегко - на съемочной площадке надо было доказывать свою состоятельность. И это ей удалось.
За «Утреннем шоссе» последовали новые работы в кино. В мелодраме Александра Бланка «Зима в раю» и кинопритче Александра Иванова-Сухаревского «Корабль» Оксана Фандера сыграла девушек-подростков, бросающих вызов семье, пытающихся доказать миру, что они чего-то стоят, эпатируя окружающих своими выходками.

Учеба

Первые успехи не вскружили голову Оксане. Она очень скоро осознала необходимость получения профессионального актерского образования.
Талантливую девушку принял на свой курс знаменитый режиссер Анатолий Васильев. Рассказывают, что на первой встрече с мэтром они минут 40 сидели молча, потом Васильев сказал «Не читайте мне ничего, вдруг вы мне не понравитесь? Просто приходите на занятия».
Тяжелый, деспотичный характер Васильева известен многим. Оксане нередко приходилось переступать через себя ради дальнейшей учебы, которой она отдавалась полностью. Так продолжалось около года, а затем ее темперамент дал себя знать. Оксана, найдя повод, ушла с курса, но, не смотря на это, до сих пор называет себя «васильевской» актрисой.

Личная жизнь

К тому времени Оксана уже была замужем. С Филиппом Янковским, сыном выдающегося актера Олега Янковского, она познакомилась в 1988 году. Филипп уже через месяц после знакомства предложил выйти за него замуж. Откровенно говоря, Оксана побаивалась, что родители жениха не одобрят этот брак, но Олег Иванович и Людмила Александровна первые заговорили о свадьбе, когда выяснилось, что она беременна.
Янковские с большим радушие приняли Оксану в свою семью. Олег Иванович стал для своей невестки самым главным советником и судьей в мире кинематографа.
У счастливых супругов родились сын Иван и дочь Елизавета, которых дедушка просто обожает. «Иногда мне кажется, что Лиза и Иван - мои дети, настолько сильна моя любовь к внукам», - признается Олег Янковский.

Театр

Как театральная актриса Оксана Фандера реализовала себя в антрепризах. Она сыграла вместе с Дмитрием Харатьяном в спектакле «О мышах и людях», а затем у знаменитой Татьяны Догилевой в спектакле «Лунный свет, медовый месяц». Ее игру в «Лунном свете…» критики отметили так: «…пластика, манеры героини - на грани "фола", но свойственная Фандере самоирония позволяет все же не переходить этой грани. Быть не "женщиной-вамп", а клоунессой». Высоко оценил работу Оксаны и Олег Янковский.
Сама же актриса утверждает, что обрела себя в роли Маши в скандальном спектакле по пьесе Владимира Сорокина «Свадебное путешествие». Оксана Фандера рассказывает: «...В спектакле «Свадебное путешествие» я играю Машу Рубинштейн, еврейскую девушку из профессорской семьи, свободную от всяческих предрассудков и условностей. Эдакую оторву, вышедшую из московской светской среды середины 90-х годов, которая тем не менее способна на поступок, способна полюбить... Однако это лишь часть - хотя и лучшая - моей Маши. Другая ее часть - светско-московская, презрительная к окружающему миру и людям, где-то даже жесткая... Новый тип женщин, мы их знаем в основном по фотографиям в глянцевых журналах. Я хотела, чтобы МЫ их поняли. Хотя бы. Эта роль, можно сказать, списана «с натуры». Я знаю многих из этой среды: тех, для кого светская жизнь - это и есть жизнь. Их цель - даже не «удачно выйти замуж»; главное - соответствовать вот этой глянцевой, яркой жизни».

Кино

Благодаря своей внешности Оксана Фандера уже давно могла бы стать в кино русской Джулией Робертс, вот только сама она этого никак не хотела. Именно поэтому ей приходилось отказываться от многих пустых предложений. Актриса сознательно искала роли, где внешность совершенно не имела никакого значения. В каждой из своих редких ролей Оксана Фандера как бы бросала вызов зрителям, желающим углядеть в ней внутреннюю гармонию, мягкость, лиризм.
Полное взаимопонимание в этом у Оксаны сложилось со своим мужем. Филипп Янковский пошел на рискованный шаг, позволив своей жене быть в кадре некрасивой. Речь идет о нашумевшем фильме «Статский советник» по известному роману Бориса Акунина. В этой картине Оксана Фандера сыграла роль Иглы - идейной террористки-бомбистки начала прошлого века.
О своей героине Оксана рассказывает: «У Акунина по поводу моей героини написано: «Из богатой семьи. Сухая долговязая барышня-перестарок. Бескровные поджатые губы, тусклые волосы, уложенные на затылке в тугой узел. В революции таких много». Имени у нее нет, только партийная кличка: Игла. В каком-то смысле моя героиня - это беда той России. Девушка из благополучной семьи, которая разрушает основы государственного строя. Это путь и Крупской, и Инессы Арманд, и многих прочих...

У Иглы ведь все - внутри. Отсутствие деталей в лице... Есть идейный стержень, на нем все держится. Такая коробочка, закрытая до поры. Она чиста и несчастна в своей закрытости. Когда перед съемками происходит разговор с художником, у любой актрисы возникает вполне естественное желание выбрать костюм, который бы выгодно подчеркивал твою фигуру, любая актриса хочет почаще эти костюмы менять... У меня была единственная просьба к художнику картины - чтобы, во-первых, мое платье было максимально бесцветным, блеклым, неярким. И, во-вторых, чтобы платье было одно-единственное на весь фильм. Никакой косметики. Момент переодеваний и смены причесок я сознательно и сразу предложила исключить, чтобы форма не превалировала над содержанием...»
В этой картине снималось немало звезд кино первой величины. Скажем откровенно, не все из них получили хорошую прессу. Оксане же удалось не просто не затеряться, а быть одной из лучших в фильме.

Сайт: Актеры советского и российского кино

Юлия Рутберг

«НЕ ПРЕВРАЩАЙТЕ ЖИЗНЬ В АД»

— Юля, ты не раз называла себя упрямой. В отношениях с Лешей ты тоже способна быть такой — стараешься настоять на своем? Как вы решаете эти проблемы?

— Конечно, бывает и такое, но иногда и я могу уступить. Вообще, когда в одной семье живут два таких «запойных алкоголика», которые серьезно занимаются разными видами искусства, то в какой-то момент обязательно возникают споры. Я очень уважаю Лешино мнение. Он — колоссальный авторитет для меня. Благодаря ему я не останавливаюсь в этой жизни.

- Он не боится высказывать тебе свое отрицательное мнение?

— А чего бояться? У нас в семье существует кодекс чести: мы говорим друг другу то, что думаем, и совершенно необязательно, чтобы наши мнения совпадали. Это же бред собачий. Просто, как мне кажется, необходимо уважительное отношение к мнению другого человека. Это должно быть не соло для часов с боем, а диалог.

- Когда я смотрела передачу «Про любовь» о вас с Лешей, у меня создавалось ощущение, что у вас такие свежие чувства и отношения, как будто вы познакомились вчера. При этом знаете и понимаете друг друга с полувзгляда… Сколько лет вы вместе?

— Девять. И это просто замечательно, что, глядя на нас, создается такое ощущение.

— Вы сразу так почувствовали друг друга?

— Нет. Хотя, конечно, какие-то вещи мы сразу поняли — это правда. То, что у нас совпадает IQ, совпадает отношение к жизни, было ясно при первой встрече. Хотя вообще-то его IQ, по определению, выше. И для меня это не минус, а громадный плюс. У одного моего приятеля такие смешные взаимоотношения с женским полом, он все время находится в поиске спутницы жизни, и никто ему не подходит. И недавно на мой вопрос: «Скажи мне, что тебе надо?» — он так замечательно сказал: «Моя эрогенная зона — это мозг». Вот мне так кажется, что и у Алеши, и у меня по истечении какого-то юношеского запала и при удовлетворении половых амбиций (как у него в песне сказано) наступает момент понимания, что самое серьезное — это то, насколько глубоко ты проникаешь в человека. Тем более если ты проживаешь с ним жизнь, но со временем становится неинтересно и тягостно, если тебя не понимают, не ценят. Это превращается в совместное существование и ад. А здесь уже не до половых амбиций, не до чего. К сожалению, подобные примеры не так и редки.

— Ты общаешься с его друзьями?

— Да. Его круг стал нашим. Это и ребята из «Несчастного случая», и некоторые университетские друзья. Андрей Макаревич, который для нас, с одной стороны, крестный отец, с другой — старший брат. Все свои альбомы, новые песни Леша показывает Андрюше Вадимовичу. Но он еще и друг. Он позволил нам войти в «душевную» сферу его жизни, и мы приезжаем к нему не только как птенцы желторотые. Маэстро делится с нами, а иногда даже советуется. И я счастлива, что Андрюша Вадимович меня воспринимает не как плащ тореадора при Алеше, а с интересом и уважением. Он приходит на спектакли, ему интересно, что я делаю. В моей жизни есть еще один подобный человек — Алла Александровна Казанская — мой профессор, мой учитель. И у нас с ней уникальные отношения. Она мой близкий друг.

«ВСЯ КРАСОТА — ОТ КУРАЖА»

- Юля, ты почти всегда обходишься без косметики. Это твой имидж или просто нет времени сидеть перед зеркалом?

— Так часто приходится на сцене быть в боевой раскраске, что совсем не хочется пользоваться косметикой в повседневной жизни. В последнее время если и крашусь, то совсем умеренно. Во-первых, потому что лицо устает, во-вторых, мне кажется, все время быть накрашенной — значит носить маску.

Я доверяю выражению своего лица, а главное — те люди, которые меня любят такой, накрашенную будут любить в десять раз больше. Стараюсь быть натуральной. Крашу только волосы уже три года. Вначале это было связано со съемками, теперь со спектаклем. А в итоге это вылилось в свой стиль.

- А в одежде твой стиль — спортивный?

— В общем, да. Это удобно. Мне кажется, что человек должен одеваться не модно, а удобно. Соблюдая этот критерий, ты всегда в глазах окружающих будешь восприниматься как стильный человек. Сейчас дефицита, слава Богу, нет — можно купить в магазинах вещи и в спортивном стиле, и в стиле гранж, и в английском классическом. Главное — понять, что тебе идет. А поскольку я бегаю, как сумасшедшая кенгуру, это удобно.

Правда, у меня дома висят вечерние туалеты. Этим летом я вела Пушкинские балы в музее Пушкина, каждый вечер выходила в новом изумительном платье. Когда все это на мне примеряли, я чувствовала себя Джулией Робертс, и мне казалось, что где-то за углом стоит Ричард Гир с кейсом, в котором лежат пачки долларов. Одно платье владельцы фирмы мне подарили, и я на «Кинотавре» блистала в нем.

- Тебе нравится процесс примерки костюма?

— Обожаю! Крутиться перед зеркалом — с удовольствием.

— Сама частенько забегаешь в магазин, чтобы порадовать себя новой вещью?

— Очень редко — нет времени. И желание должно быть, иначе я могу забежать, а все равно ничего не куплю. Вот когда на меня навалится «мамаша кураж», могу обкупиться. От куража все.

- А, наоборот, пойти поднять настроение покупкой? Это же известный женский прием…

— Такое тоже бывает. Но систему выстроить трудно. Никогда не трачу много времени на магазины, покупаю все на лету. Для меня непозволительная роскошь — фланировать по магазину.

- А как ты решаешь проблемы еды дома? Ты любишь готовить и вкусно поесть?

— Поесть вкусно люблю. Но вообще еда для меня — тоже на бегу. Обедаю я всегда в театре. Завтракаем мы дома, обычно кофе с молоком, йогурт, творожок, иногда каши растворимые. Очень люблю китайские рестораны: все в кисло-сладких соусах, креветки, лапша.

Дома что-то особенное, требующее времени, готовлю очень редко. Вот вчера отмечали день рождения мамы, и я кухарила. Но это исключение. И потом — я терпеть не могу, когда нужно наготовить 764 салата непонятно зачем, чтобы хозяева были в умоте, в муке, а потом пришли гости, нажрались до посинения, когда уже никто не может сказать слово «мама». Что это такое? Я не понимаю. Поэтому предпочитаю фуршетистые застолья.

— Легко ли ты расстаешься с деньгами и на что тратишь с большим удовольствием?

— Рассказываю: такси и новые туфли. Туфли и новое такси! Потом сапоги, ботинки — и в такси… Меня просто хлебом не корми, дай купить обувь, это я в маму. Я могу не есть весь день, но не поеду в метро, а только в такси.

И еще хорошие сигареты. Копить — это не про меня. Если вдруг что-то очень захочется, предпочитаю занять. Надо жить, пока живется.

Автор: Марина ЗЕЛЬЦЕР

Сайт: Аргументы И Факты

Дата публикации на сайте: 09.01.2003

Яна Есипович

...Рядом со мной, спросив разрешения, уселась девушка; будучи человеком по натуре рассеянным и не верящим в никакие особенные чудеса, я даже не удостоил ее взглядом. Однако чуть позже все же повернул голову и едва не упал со стула: она! Но задумался: она??. Нет, думаю, не она, похожа просто… Нет, все-таки она – очень уж похожа!.. Проблема еще заключалась в том, что я превосходно наслышан о таком явлении, как мираж, и чаще доверяю не столько глазам, сколько ушам. А прямо обратиться к соседке: мол, вы это или не вы ли это? – мне мешала та самая трансляция видеофильма, которая столь громкой, что я понимал, что просто не расслышу ответа – и буду мучаться дальше еще неизвестно сколько. Конечно, я могу еще долго вести вот именно такой рассказ… Но наконец фильм закончился, и стало потише. Уловив этот момент, я обратился: а вы не Яна? И о, да! Это была она, Яна Есипович!

Замечательная, блистательная (не побоюсь этого слова) актриса, одна из самых моих любимых актрис вообще и среди своего поколения в частности (www.cdr.theatre.ru/actors/esipovich). Слежу я за ее творческим ростом уже достаточно давно – впервые она поразила меня в фильме «Марс», и так поразила, что ого-го как поразила! К сожалению, наш блеклый кинематограф еще не достаточно силен, чтобы предложить Яне достаточное поле для развития – это, увы, проблема для очень многих талантливых актеров. С точки зрения «общественного» успеха главным фильмом Яны остается пока, простите, «Остров» - где она появляется в самом начале в роли беременной девушки, мыслящей об аборте. Роль маленькая, но запоминающаяся. Но для меня новый всплеск интереса к актрисе ознаменовался фильмом «Лучшее время года» Светланы Проскуриной, который участвовал в конкурсной программе «Кинотавра».

Скажу просто – для меня это лучший фильм года. Его пока никто не видел (ну, человек пятьсот посмотрело тогда в Сочи) – и совершенно не факт, что кто-нибудь увидит вообще (о прокате речь, как мне кажется, пока и не идет). Но это великая картина. Не буду сейчас описывать свои впечатления от нее подробно - быть может, до этого дойдет еще когда-нибудь речь, но скажу, что Яна Есипович там играет восхитительно, выкладываясь на все 100%. Об этом – о своей любви к фильму - я в свое время рассказал лично Яне, и как оказалось, она меня с тех пор запомнила – и узнала нынче много раньше, чем я сообразил, кто же она. Сейчас, после того, как я рассказал о том, кто такая Яна Есипович в моей жизни, быть может станет лучше понять мои сомнения в те секунды: вот сижу я, такой тихий и скромный – и тут рядом присаживается… человек, которого знаю и люблю не только я, а знает и любит (по крайней мере в моем представлении) вся наша необъятная планета!.. В общем, я до сих пор удивляюсь, как все же не упал тогда со стула.

В течении последующих минут, в ожидании все того же Уилсона, мы с Яной обсудили несколько наиважнейших тем, включая, кстати, и интернет-сообщества как таковые: у нее есть блог, у меня есть блог – в наши дни уже одно это способно объединить людей, как родных братьев. В это время нас (вернее, надо все же полагать, одну Яну) фотографировал какой-то папарацци – и я с содроганием понял, каково им, бедным артистам. Сидишь себе, беседуешь, никого не трогаешь – и тут подходит кто-то, пристраивается - и беспардонно щелкает… Бррр! Жесть. Хотя в какой-то мере мне даже было завидно: я ведь тоже хотел ее «щелкать» - да только врожденное чувство такта не позволяло (потом я все же осмелел и попросил разрешения сделать пару снимков; один получился в темноте, второй – такой расплывчатый, но Яна сказала, что ей как раз расплывчатые больше нравятся, так что помещаю здесь этот). Потом вдруг я с ужасом обнаружил, что мы вовсю обсуждаем шоу «Ледниковый период» - и с не меньшим ужасом вспомнил, что затеял это непосредственно я. На самом деле, мне отчего-то стало жутко интересно, не предлагали ли Яне участие в подобном мероприятии – оказалось, что по счастию нет, тем более что Яна все равно бы принципиально отказалась; мы оба сошлись во мнении, что катание на коньках под стрекот телекамер - вещь все же очень сомнительная (хотя и прибыльная с точки зрения пи-ара)...
Источник: http://www.liveinternet.ru/users/mumluk/post52298273/

Марианна Роговская-Соколова

-У вас такое красивое имя - Марианна... Откуда оно?

- В Польше это очень распространенное имя, хотя папа иногда шутил, что назвал дочку в честь сестер Ленина - Марии и Анны. Роговские в Россию из Польши перекочевали. Видимо, в роду было много военных, потому что на родословном древе нашем вся символика военная - знамена, горны, барабаны... Папа никогда не скрывал своего дворянского происхождения.

- Как же ему удалось остаться в живых?

- Не знаю. Мама всегда возмущалась тем, как он этим бравировал, потому что действительно риск смертельный был и для него, и для семьи. Но вот бывает так... Возможно, его спасло то, что он никогда не стремился сделать карьеру. Каждый раз, когда намечалось какое-то повышение по службе, он приходил в ужас и категорически отказывался. Папа был инженером-автомобилестроителем, одним из создателей "БЕЛАЗа". С Юрием Долматовским, братом поэта Евгения Долматовского, конструировал амфибию - этот интереснейший проект потом почему-то закрыли. Папины друзья были в основном литераторы. Помню, как мы поехали на дачу к Мариэтте Шагинян. Я еще маленькая была, думала увижу красивую даму. А нам навстречу вышла низенькая кургузая старушка, над висками у нее висели две седые реденькие пряди. Мрачная, посмотрела так страшно... На нее (я потом уже об этом узнала) кто-то сочинил эпиграмму:

Железная старуха Мариэтта Шагинян -

Искусственное ухо рабочих и крестьян.

Она действительно была глуховата, в разговоре все время прикладывала ладонь к уху, да и голос у нее был какой-то странный. В общем, она меня напугала. Много лет папа общался с Корнеем Ивановичем Чуковским: осталось детское ощущение громадного веселого мужчины. Он тогда писал "От двух до пяти", собирал всякие смешные детские словечки. А папа вел дневник с моего рождения, записывал все, что я произносила, и пересказывал Корнею Ивановичу самые забавные выражения. "Маечка сказала: "Я заключила дверь", - это мой вклад в его книгу. В нашем доме любили поэзию. Папа сам писал стихи и часто читал вслух любимых поэтов. А мне очень хотелось узнать, кто они - эти Прекрасные дамы, которым поэты посвящают такие чудные стихи. Я просила папу рассказать мне о них. Папа рассказывал и однажды сказал: "Вырастешь - и тебе поэты будут посвящать свои стихи. Только замуж за поэта выходить не надо".

- Вы ведь действительно встретили своего поэта, который подарил вам столько прекрасных строк... И, совсем как булгаковская Маргарита, были в то время замужем за государственным человеком...

- Мой муж был военным дипломатом. В те годы это считалось пределом мечтаний - выйти замуж за дипломата и уехать с ним за границу. Но время от времени мне снился страшный сон, что я до самой старости живу с Борисом. Сон повторялся, мучил. Это казалось необъяснимым, у нас были неплохие отношения. Но меня не покидало ощущение, что главная встреча в моей жизни еще впереди. Я ведь рано вышла замуж. Случилось это очень странно. Воспитывали меня в католической строгости: мне было категорически запрещено знакомиться на улице. И вот единственное мое уличное знакомство закончилось браком. Я ехала домой из университета, а мой будущий муж стоял у метро "Площадь революции", они целой компанией кого-то ждали. Он, как потом рассказывал, увидел меня - и пошел следом, точно оглушенный. Я вышла из метро - он за мной. Подошел, заговорил, попросил телефон. Я сначала хотела назвать какой-нибудь чужой номер, как обычно делала, если кто-то приставал на улице. Но он показался мне таким взрослым... Подумала: неудобно обманывать такого солидного человека - и отказала. На следующий день смотрю - он стоит у моего подъезда, еще через день - опять... Вышла, чтобы с ним поговорить, а тут папа мой идет: "Вы почему здесь стоите? Давайте к нам, чай пить". Папе он сразу понравился - военный человек, успел побывать в Китае, когда там шла война, заработал шрам и китайский орден, все это так романтично... Дальше - больше. За чаем выясняется, что он едет в Ригу. Папа говорит: "Прекрасно, у нас там тетя живет, мы с вами передадим ей посылку". Тетя буквально в него влюбилась и поселила у себя. Он ей каждый день пел о любви ко мне и бесконечно летал в Москву - мог прилететь ночным рейсом на два часа, чтобы встретить со мной Новый год. Цветами засыпал в любое время года. В результате всех моих поклонников растолкал локтями.

- А у вас были поклонники? Или веселые студенческие романы?

- Нет, поклонники. Один из них (тоже, кстати, был поэтом) даже вены себе резал, когда я вышла замуж. Меня тогда все очень осуждали.

- Как же вы решились выйти замуж?

- Я заболела, свалилась в тяжелом гриппе, и вот тогда он меня совершенно покорил какой-то удивительной преданностью. Борис дни и ночи просиживал у моей кровати, не ходил на работу. Сидел на полу, голова его лежала на постели. Я открывала глаза и видела эту склоненную темную голову. Перед таким натиском я не устояла. Думаю, что в этом было дело.

- И вы сразу уехали за границу?

- Нет, не сразу. Это немножко смешно, но мне не разрешил... папа. Он вообще был против моего замужества, даже со свадьбы ушел. Поженившись, мы должны были сразу отправиться в Сирию, но папа сказал: "Пока она не закончит университет, никуда не поедет". Я послушалась - такая была примерная дочь, и Борису пришлось лететь одному. Потом ребенок родился - мы побоялись везти его в жаркие страны. Но вот когда в 1968 году Борису предложили ехать в Каир, я не устояла. Как раз тогда я впервые прочитала роман "Мастер и Маргарита". Он печатался в журнале "Москва" и произвел на меня впечатление ошеломляющее. Я знала его почти наизусть, особенно любовную линию и библейскую. Бредила Востоком, мечтала ощутить аромат древнего мира... а тут мужа посылают в Египет. Корней Иванович Чуковский, узнав, что я собираюсь с мужем в Каир, тут же выдал свою строчку: "О, не ходите, дети, в Африку гулять..." Это он так предостерегал меня от ухаживаний арабов. Я уехала - и через месяц пришло известие о его смерти...

- В Каире, наверное, страшновато было - Египет в тот момент воевал с Израилем...

- На городе это никак не отразилось. Единственное - каждый выезд надо было согласовывать с консулом и послом. Но Борис обладал особыми привилегиями, так что поездили по стране мы немало. Он работал в аппарате экономического советника, но должность эта была военная. Как я потом поняла, они снабжали воюющий Египет оружием. Помню, под Новый год устроили какой-то капустник и пели песенку на пушкинские слова: "Торговали мы недаром неуказанным товаром". Получилось, как говорится, не в бровь, а в глаз. Они действительно торговали неуказанным товаром - танки, автоматы... Там же вся техника наша была. Но я, разумеется, в эти дела не вникала. Больше всего меня поразил запах Каира, до сих пор он мне снится. Когда вышла из самолета, он меня просто оглушил. Был синий вечер, кобальтовый, и такой же яркий синий запах. Я потом много летала по африканским странам, но такого запаха больше нет нигде. Необыкновенный запах, по которому я начинала скучать, уезжая в отпуск или по делам, - я же часто летала в Россию. Деньги мужу платили немалые, мы не тряслись над ними, как многие русские, что везли из Египта драгоценности, а тратили их на путешествия. Летали в Асуан, Фивы, Луксор, Александрию - все объездили, посмотрели. Как только самолет приближался к Каирскому аэропорту, я начинала вся дрожать, предвкушая этот чудный запах. Но от города первое впечатление было очень странное. Дома все какие-то серые, однотипные...

- Но в Каире есть и роскошные особняки - на острове, который напоминает Манхэттен.

- Мы там и жили - на острове Замалек. Это действительно изумительной красоты район - в дельте Нила, со всех сторон окруженный водой, самая фешенебельная часть Каира. Там роскошные виллы, сады, фонтаны. Посольство было огромное, в Египте тогда работали тысячи советских специалистов. Местные жители нас недолюбливали - на Востоке принято давать бакшиш, а наши были скуповаты. И арабы говорили: "Англичан мы уважаем - они могли ударить, но тут же давали фунт. А русские, хотя и вежливые, но никогда и пенса не дадут". Вся наша колония жила в городе. Но те, кто торговал."неуказанным товаром", были на особом положении: к экономическому советнику относились чуть ли не с большим почтением, чем к послу. В самом лучшем месте этого Замалека, на мысу, стоял бывший дворец короля Фарука, который он построил для своей любовницы. И вот наш экономический советник...

- ...занял место бывшей королевской любовницы.

- Да, и Борис снял квартиру неподалеку. Он понимал, что если будем жить в этом посольском клоповнике, то я, конечно, там не задержусь. Наши окна смотрели прямо на Нил. Выходишь на балкон - и такое впечатление, будто стоишь на носу корабля, плывущего по реке. Внизу какие-то лодочки... В одной из них обитала целая семья. Слуга у нас был очень смешной - многоженец. Первая его жена жила тут же, в Каире, а вторая, любимая, - в Александрии, и периодически он начинал жалобно тянуть: "Мадам, Амин - Искандерия..." Это означало, что я должна его отпустить на несколько дней к любимой жене.

- Тяжело было в Россию возвращаться?

- Нет, я очень скучала по дому. Я полюбила Египет, и в то же время всегда хотелось в Москву. У меня был стимул - я стремилась сюда, потому что у меня уже был роман.

- Вы встретили своего Мастера?

- Я видела его и раньше и очень любила его стихи. Их вся Москва в то время твердила наизусть. Книги достать было трудно, и я вырезала стихи Владимира Соколова из газет, даже в Каир брала с собой эти вырезки. А увидела его впервые еще в университете, на поэтическом вечере. Они пришли к нам все вместе - Вознесенский, Евтушенко, Рождественский и Соколов. Лариса Васильева, моя однокурсница, шутила потом: "Вот, я тогда уже влюбилась в Володю Соколова, а ты..." В тот момент мне действительно больше Женя нравился. Он был худенький, вдохновенный, громогласный. Через несколько лет, когда я уже работала в Литературном музее, стал просто знаменитостью. Помню один его вечер в музее - вся Якиманка оцеплена, у дверей дежурит конная милиция, но поклонников невозможно остановить. С улицы их не пускали, так они какими-то проходными дворами пробирались, висели на окнах. И вот в самый патетический момент в зал вдруг вваливается оконная рама вместе с десятком человек. Потом Женя вспоминал этот случай как свой триумф и был очень польщен, что и я о нем помню.

- Вы сказали, что он вам нравился, а я слышала, что Евтушенко был в вас влюблен...

- Не думаю, что стоит об этом говорить. Мы дружили, ходили вместе на концерты, в рестораны.

- А вы уже были тогда знакомы с Владимиром Николаевичем?

- Нет, я познакомилась с ним в первый свой приезд из Каира. Приехала в Москву на несколько месяцев - поработать в музее, который мне не хотелось оставлять. Давнишний поклонник, поэт Леонид Темин, пригласил меня на вечер Соколова в Университет дружбы народов. Владимир Николаевич был тогда не в лучшей своей форме - он болел, кашлял, сидел на сцене мрачный. Но как только начал читать стихи, совершенно преобразился. Читал он замечательно, я мечтала, чтобы вечер никогда не кончался. Когда отзвучали аплодисменты, мы пошли к нему. У меня была с собой его книга - Леня подвел меня к сцене, растолкав всех: "Володя, подпиши, пожалуйста". Соколов сидел опустив голову, потом посмотрел на меня, и я увидела его глаза. "А кто она?" - "Марианна Роговская, очень дорогой мне человек". Писал он долго, тщательно. Я отошла в сторону, открыла книжку. Вижу, там написано красивым тонким почерком: "Марианне Роговской, очень дорогому человеку. Сердечно. Владимир Соколов, 17 ноября 1970 года".

- И вы, конечно же, подумали, что это неспроста?

- Это была судьба. Мне всегда нравилось имя Владимир. Всегда нравились синеглазые люди, а у него глаза были необыкновенной синевы. У меня часто вертелась в голове песенка Майи Кристалинской:

"Я ищу человека, синеглазого, среднего роста,

Я ищу человека, чтоб было легко с ним и просто..."

У него была какая-то удивительно красивая бледность лица и безупречной формы руки. Однажды мы сидели в ЦДЛ за соседними столиками, он что-то кому-то говорил, а я смотрела на его руки. Он тогда курил и все время вертел в пальцах сигарету. Тончайшая нервная рука дивной красоты. Когда он подписывал мне книгу, сердце у меня дрогнуло - что-то было в его взгляде. Он так долго на меня смотрел... и я решила, что он будет искать со мной встречи. Но никакого продолжения не последовало. А я была такая самоуверенная, за мной же толпами бегали, привыкла к повышенному вниманию. Думаю: как же так, почему он мне не звонит? И позвонила сама - впервые в жизни. По-моему, я даже не поздоровалась с ним, а с места в карьер спросила: "А почему вы мне не звоните?" Он ответил: "Я не умею говорить по телефону". Потом он все-таки начал мне звонить, и мы стали встречаться. Ездили гулять в Замоскворечье. Это тоже какая-то мистика: мы оба любили одно и то же место. Встречались в ЦДЛ и, не сговариваясь, шли сюда, к Третьяковке, в Лаврушинский. Мы и не догадывались тогда, что именно здесь будет наш дом... Шли по набережным, по маленьким улочкам, отмахивали такие расстояния... И говорили, говорили обо всем. Рассказывали друг другу все подробности своей жизни, начиная с детства. Сначала были только эти прогулки... и еще ночные телефонные разговоры.

- А вы не испугались, когда поняли, что полюбили? Ведь жизнь менять всегда немножко страшно, тем более такую благополучную, как у вас.

- Жизнь у меня была налаженная, но я понимала, что это не моя жизнь. Я как бы проживала чужую судьбу, не свою. И когда я его встретила, не то чтобы обрадовалась, а ощутила вдруг какое-то космическое тепло. Это даже не влюбленность была, а сразу любовь, казалось, мы неразделимы. Раньше я думала, что конфликт между мужчиной и женщиной неизбежен, всегда тебя кто-то пытается подавить. А когда люди говорят: "Живем душа в душу", - это все мещанские выдумки. На самом деле судьба подарила мне долгие годы жизни душа в душу. Хотя этому предшествовали страшные времена.

- Владимир Николаевич Соколов ведь был подвержен распространенной русской слабости...

- Это слишком мягко сказано. Он был тогда в тяжелейшем состоянии, сознательно шел к самоуничтожению. Я думаю, что его зависимость от алкоголя - следствие трагедии, которую он пережил. Его первая жена, которая родила ему двоих детей, покончила с собой. И это было так жутко, в их же доме. Она побежала на девятый этаж, там жил писатель Василий Ажаев, и выбросилась из окна его квартиры. Почему она это сделала - никто точно не знает. Она пила, у нее был давний роман с Ярославом Смеляковым. Видимо, выхода из этого клубка проблем она не нашла. Вот так... Из-за всего случившегося на Володю ополчились сразу два правительства - наше и болгарское: она была дочерью крупного болгарского государственного деятеля. А время было какое? Соколова просто стирали в порошок Он был совершенно нищий, больной и признавался мне потом, что чувствовал, как буквально сходит с ума. Тогда он и написал свое знаменитое стихотворение: "Ты камнем упала, я умер под ним". Он действительно шел к гибели и не сопротивлялся. Пытаться побороть такие обстоятельства - все равно что вступить в схватку с дьяволом. И откуда у меня взялась такая уверенность, что я с этим справлюсь, до сих пор не могу понять. Но, как говаривали в старину, участь моя была решена. Я уже точно знала, что мне уготовано быть рядом с ним.

- А что сказали родители, когда узнали о вашем решении?

- Они давно любили стихи Соколова. Но первая встреча с ним произвела на маму тяжелое впечатление. Мы пришли к ней в гости. Стояли морозы, на Володе было старомодное черное пальто с вытертым каракулевым воротником - уже не мех, а кожа. Он повесил в прихожей пальто, снял ботинки - тоже какие-то очень старые, они текли, у него промокли ноги, он начал кашлять... Потом мама мне говорила: "Я увидела это пальто и заплакала". А я думала: что это мама так долго не идет в комнату? Она плакала в прихожей возле его пальто. Мама понимала, что изменить в моей судьбе уже ничего нельзя. Мужу я сразу во всем призналась, хотя признаваться в общем-то было не в чем - наши отношения оставались платоническими. Сначала никак не мог поверить, что это всерьез. Он быстро все выяснил - он же разведчик. У него в голове не укладывалось, что я готова бросить мир, такой вожделенный для большинства людей нашего поколения, и связать свою жизнь с .человеком бедным, больным, пьющим. Ему казалось: стоит мне уехать - и мой каприз пройдет. На развод он не соглашался ни в какую, твердил: "Ты сама не понимаешь, что делаешь. Подумай о себе, подумай о сыне, не говоря уже обо мне". Владимир Николаевич ждал каждого моего приезда из Каира, думая, что вот-вот все решится, но ничто не решалось. Я опять уезжала, и были письма, десятки писем. Напрямую посылать их мне он не мог, передавал через мою маму.

Недавно я нашла некоторые из них, они очень сдержанные: "Мы вас помним. У нас тут идет замечательный снег. Мы вам желаем, чтобы и вы поскорее увидели московский снег..." Не мог мне прокричать: "Я тебя люблю!", а только вот так, обиняками, напоминал, что любит, скучает... Сколько раз я думала: "Господи! Если бы мне довелось с ним прожить эти годы в Каире, какой бы это был восторг и упоение". Душа у меня разрывалась - тут были муж и сын, а там - любимый человек... Многие считали, что это я - причина его несчастий, что я просто не хочу выходить за него замуж. Мало кто знал, с каким трудом мы шли к этому: мы оба молчали. Шли годы, он страдал, он пил, он пропадал, а я выглядела абсолютно благополучной, ходила в экзотических нарядах, ездила на красивых машинах... После Каира Бориса отправили в Гвинею-Бисау. Он был уже на генеральской должности, вот-вот должен был получить звание генерала и следующий дипломатический чин и просто умолял меня поехать с ним: "Мне это так важно..." Он уговаривал, я отказывалась. И тут меня начали вызывать в Комитет по внешнеэкономическим связям. В Гвинее тоже воевали - поскольку Борис был военным дипломатом, его все время направляли в воюющие страны. Меня буквально терроризировали: "Вы не понимаете важности работы вашего мужа, вы не понимаете основных задач советской дипломатии, вы не хотите помочь нашему государству". Тогда я решила, что поеду, пожертвую еще двумя годами. Правда, мы заключили джентльменское соглашение, что будем жить там как друзья: у него - своя половина виллы, у меня - своя.

- Он не пытался вас как-то удержать?

- Пытался. Мы должны были из Бисау лететь в Россию в отпуск. Я сказала: вот бы хорошо полететь через Париж. Сказала просто так и тут же забыла. А Борис через неделю кладет передо мной билеты: Бисау-Дакар-Париж. Я обомлела: это было категорически запрещено. К тому же он вез огромные деньги: часть из них ему следовало оставить в Дакаре, часть отдать в Москве. Тогда я решила его проверить. "Хорошо, вот мы прилетим в Париж, и я захочу там остаться. Ты согласишься остаться со мной в Париже со всеми этими деньгами?" - "Конечно!" Это меня потрясло: он был такой правоверный служака, настоящий советский офицер. Я ничего не сказала, но мне стало стыдно: он действительно ради меня был готов пожертвовать всем. Борис очень меня любил. Так любил, что в конце концов понял: я буду несчастна, если он меня не отпустит. В Париже мы пробыли неделю. Из-за этой поездки, кстати говоря, у Бориса были страшные неприятности. Но он на все упреки отвечал одно: "Да, у меня нет оправданий. Так захотела Марианна". И генерал, который его отчитывал, оглянувшись, прошептал: "Я хорошо тебя понимаю. На твоем месте я поступил бы точно так же". Этот генерал хорошо знал нас по Каиру. Мы договорились, что возвращаемся из Бисау в Москву и разъезжаемся. Борис снял квартиру. Но ключи у него остались, поэтому периодически он приходил - ночью, после какого-нибудь приема. Сердился, если не заставал меня дома, и по-прежнему не соглашался на развод. А по Москве уже ходили легенды, в которых нас с Владимиром Соколовым именовали Мастером и Марианной. Мы тщательно скрывали наши отношения, но Москва - город маленький, а тогда она была еще меньше. То и дело мне звонил какой-нибудь "доброжелатель": "Маргарита, а ваш Мастер, между прочим, сейчас сидит в ЦДЛ, а перед ним сто пятьдесят граммов коньяку". Скорей бегите туда".

- Вы бежали?

- Нет, конечно, но сердце начинало колотиться.

- Должно быть, именно в это время Анатолий Зверев написал ваш портрет. Вы смотрите с него так грустно...

- Нет, этот портрет был написан позже, мы уже жили вместе. Со Зверевым я встречалась дважды. В первый раз - в мастерской одного московского художника. Зверев пришел совершенно пьяный. Свитер наизнанку, брюки расстегнуты, глаза какие-то мутные... Думаю: что же он там нарисует? Но когда он начал работать... Это просто фантастика! У него глаза как лазер, пронзительные, взгляд будто насквозь тебя просвечивает. И написал портрет совершенно гениальный. А второй раз он пришел к нам домой, в Лаврушинский. Я знала, что он бродяжничает и вечно голоден. Чего только не наготовила - и салаты, и какую-то рыбу, и икру. А он появился трезвый и был почему-то очень колкий, напряженный, все ему как-то не так. Посмотрел на стол и вдруг спрашивает: "А супчику у тебя нет?" Я говорю: "Как же так, Толя? Вот тут все..." А он опять: "Мне бы супчику... Что ж ты супчику-то не сварила?" Может быть, просто дурака валял, а я так переживала, потом неделю не могла в себя прийти. Думаю: в кои веки гений пришел к нам в дом, а я его не смогла уважить. И на портрете этом я вышла такой грустной, такой печальной...

- Когда же у вас с вашим Мастером все-таки появился свой дом?

- Через десять с лишним лет... Помню, как-то мы гуляли допоздна, совсем замерзли. Расставаться не хотелось, но я все-таки сказала: "Пора домой". Он так грустно на меня посмотрел и тихо произнес: "Но ведь дома-то нет..." Потом у него появилась однокомнатная квартира в Астраханском переулке. Очень хорошая, с окном, выходившим на старый дом, весь резной, с какими-то крылечками, коньками на крыше. Я там бывала почти каждый день: не хотелось оставлять его одного. Войдя в квартиру, первым делом надевала фартук и начинала мыть все подряд, освобождать пространство, на котором можно было бы хоть по чашке кофе выпить. Он ждал меня, читал написанное. Он любил читать каждое стихотворение по нескольку раз - была такая привычка, а я слушала затаив дыхание. В его стихах очень много каламбуров, игры слов, и в чтении это особенно выделялось, каждое слово играло какими-то своими гранями. Меня очень мучила его зависимость от алкоголя. Я ломала голову, как же оградить его от бесконечных посетителей, которые приходят, бутылки приносят. Он тогда уже получал большие гонорары, не глядя вынимал пачку денег: "Пойди принеси коньяку..." Так что я делала: выкручивала из телефонной трубки микрофон. Когда он об этом узнал, очень на меня рассердился: "Из-за тебя я утратил свое реноме. Мне пришлось самому идти в винный магазин в туфлях на босу ногу. Как ты могла такое сделать?" Надо сказать, что ему все-таки удалось избавиться от этой пагубной болезни. Я, конечно, тоже все для этого сделала, просто душу готова была положить. Даже зарок один дала... но об этом нельзя говорить. Галя, тогдашняя жена Евтушенко, как-то сказала: "Вот какого Маша себе поэта отхватила!" Мне так странно было это слышать - она-то знала, как мучительно мы шли к этому браку: познакомились в 1970 году, а пожениться смогли только в 81-м. И лишь потом появилась квартира в Лаврушинском переулке. Тот общий дом, о котором мы так долго мечтали.

- Вы были его музой. А когда муза гладит поэту брюки, наверное, легко утратить возвышенные отношения?

- Я этого очень боялась. Но он умел быт оставлять за кадром и всегда подчеркивал, что я прежде всего его муза. Хотя, видит Бог, никакие бытовые трудности меня не миновали. Я же стала для него всем - и шофером, и домашней хозяйкой, и секретарем. Он только всегда очень возражал против того, чтобы я печатала. Говорил: "Ты так много всего умеешь - и стихи писать, и машину водить, и на пианино играть, и плавать. Надо, чтобы ты хоть чего-то не умела. Давай, ты не будешь уметь печатать на машинке. Мне это будет приятно". А он действительно так и не выучился водить машину, хотя купил ее еще в пятидесятые годы. Шофером у него тогда был, между прочим, Юзик Алешковский (помните "Товарищ Сталин, вы большой ученый"?- так это он сочинил). Это, конечно, шутка, они дружили, но Юзик и вправду водил его машину и называл себя шофером Соколова. Он шутник был, часто приговаривал: "Володя, раз я работаю у тебя шофером, ты должен мне форму купить и фуражку шоферскую". Потом Юзик эту машину разбил, и Володя сам начал учиться водить, но инструктор ему сказал: "Нет, вы водить не сможете, у вас психология пассажира". - "Почему это?" - "Я вижу, как вы ведете машину - бабочка села на капот, вы сразу говорите: "Ой, какая бабочка!" - и машина в кювет". Так что за руль пришлось сесть мне. Я очень переменилась: раньше была избалованной, капризной, а с ним каждый свой день считала счастьем и даром судьбы. Есть ведь такое выражение: "Что имеем - не храним, потерявши - плачем". Меня от этого Бог уберег. Я хранила, ценила каждый миг, прожитый с ним. Считается, что трудно жить с поэтом, человеком творческим, - я же этого никогда не чувствовала. Трудности, связанные с его болезнью, наверное, так меня закалили, что бытовые проблемы перестали смущать. И потом, я ведь не только супы варила - я переводила, работала над литературными сценариями, подготовила книгу о Чехове и даже написала сценарий фильма о Владимире Соколове.

- И все вокруг говорили: да, этот Мастер с его Маргаритой, видно, заслужили не только покой, но и свет...

- Наша жизнь часто была на виду, но мы не создавали никаких мифов, не носили масок. Мы просто жили. Как-то был у нас в гостях Юра Левитанский. Володя ему и говорит: "А ты знаешь, сколько Марианне чудных лирических стихов напосвящали?" Мне ведь действительно дарили свои стихи многие известные в то время поэты - Александр Балин, Виктор Гончаров, Леонид Темин. Зиновий Паперный целую тетрадку написал. И Юра предложил: "Так надо же издать книгу - "Марианниана". Владимир Николаевич возмутился: "Чтобы я чужие стихи печатал? Нет, я выпушу свою книгу, "Стихи Марианне". И тут же начал эту книгу собирать. Она вышла за два года до того, как его не стало. Там не только те стихи, которые он мне писал, но и более ранние. И здесь тоже наши ощущения совпали: давным-давно, когда я знала его только по книгам, у меня часто возникало мистическое чувство, что многие строки обращены ко мне. А потом он сам сказал: "Оказывается, все это было посвящено тебе".

В минуту давнюю, не дорогую,

Глаза случайным блеском ослепя,

Я ждал тебя, когда я ждал другую,

Возможно, где-то около тебя.

А ты в порывах ветра и сирени

С другим стояла, выйдя на крыльцо,

И, может быть, все медлила в смятенъи

И молча думала: не то лицо.

Сайт: People's History

Источник информации: журнал "КАРАВАН ИСТОРИЙ", сентябрь 1999.

Регина Збарская и Вячеслав Зайцев

Марсианка из Вологды
О детстве и юности Регины известно немного, причем существует несколько версий. Согласно одной из них она родилась в Ленинграде. Ее мама была цирковой артисткой, а отец – воздушным гимнастом из Югославии. После смерти обоих родителей, разбившихся под куполом, маленькая девочка, единственный плод их страстной любви, попала в детский дом.
Наверное, сама Регина осталась бы довольна такой романтической биографией.
Однако после публикации о звездах Кузнецкого Моста мне пришло письмо от старой знакомой Збарской, некоей Нины Русаковой, и многое встало на свои места: «Мы с Региной учились в одной школе №8, но не в Питере, а в Вологде, – написала Нина. – Она была старше меня года на два, но ее невозможно было не заметить. Отец Регины Колесниковой (это ее девичья фамилия) был отставным офицером. Мать тоже имела какую-то обычную профессию. Вообще это была довольно заурядная семья. Зато сама Регина росла красавицей и умницей, школьной активисткой, комсоргом. Мы, девчонки, ей завидовали и не сомневались, что она станет знаменитой артисткой. После школы наши пути разошлись. И вот спустя столько лет я узнала о трагическом конце Регины. А ведь я и представить не могла, что знаменитая манекенщица Збарская и мой школьный идеал – одна и та же женщина».

Да, они совсем не похожи. Даже внешне. Та юная вологодская девочка с пухлыми щеками и длинной косой и элегантная дама, светская львица, законодательница мод, беседовавшая на свободном французском с Диором и Карденом. «Это сближает!» – цинично произносила Регина хриплым голосом свою коронную фразу по поводу и без. Или – по-королевски молчала, и тонкая сигарета тлела в ее тонких пальцах.
«Регина все время играла какую-то сложную роль перед всеми нами и, главное, перед самой собой, – вспоминают ее знакомые. – Беда в том, что она была из простых, но любила казаться аристократкой и очень боялась, что однажды ее разоблачат и сбросят с пьедестала. Это казалось ей самым страшным в жизни, у нее не было близких друзей, поэтому не осталось практически никого, кто мог бы рассказать о ней что-то действительно искреннее. Разве что одну деталь мусолили на все лады – что у Регины были непозволительно кривые для манекенщицы ноги».

Из грязи – в князи
Семнадцатилетней девочкой, после окончания школы, Регина Колесникова приехала из Вологды покорять Москву. Это случилось в 53-м году. Наверное, она прекрасно понимала, что вряд ли ей удастся прорваться через толпу экранных красавиц, поэтому и факультет ВГИКа был благоразумно выбран попроще – не актерский, а экономический.
Путь к славе через черный ход.
«Пару раз Регину, как она сама позже вспоминала, приглашали на кинопробы, но неудачно, она не нравилась, – рассказывает дизайнер Татьяна Осьмеркина. – Она специально ходила на самые яркие богемные вечеринки, где царили писатели, режиссеры, художники. Так она познакомилась с Верой Араловой, известным модельером с Кузнецкого Моста, которая и пригласила ее на показы».
Произошло чудо. Регину заметили.
…Это было время, когда весь мир узнал: в СССР тоже есть мода. Русские сапожки Веры Араловой, с узким голенищем и вшитой по всей длине молнией, произвели фурор в Париже в 59-м году. А красивые девушки, которые дефилировали в этих самых сапожках по «языку», стали еще большей французской сенсацией.
Первые – в мини. Первые – в макси. Советские манекенщицы, «манекенки».

«Самое красивое оружие Кремля» – писали о них в «Пари матч». Хотя официально все они числились рабочими пятого разряда, чья зарплата составляла 76 рублей в месяц.
«Регина быстро окунулась в этот новый мир, с его выездами за рубеж и VIP-гостями на модных показах, – говорит сценарист Евгения Солодовникова, исследовавшая жизнь Регины Збарской. – Все манекенщицы были хороши, но Регина казалась самой лучшей, потому что умела подать себя. Даже свой недостаток – неидеальные ноги – она преподносила как достоинство».
«Она была не похожа на остальных девушек, – продолжает рассказ Татьяна Осьмеркина. – Регина не общалась с другими манекенщицами. Я думаю, что она не считала их равными себе, поэтому снисходила в разговорах только до нас, художников с образованием. Коллеги ее из-за этого не любили. Кому из женщин может понравиться такое высокомерное отношение?»
«От Регины, как мне кажется, веяло холодом. Мы участвовали вместе в показах, так мне в голову не пришло бы обратиться к ней за помощью, она была Снежной королевой», – рассуждает другая знаменитая манекенщица Нина Лещинская.
И такая вот Снежная королева сумела найти для себя самого настоящего короля, точнее – светского льва.
Художник Лев Збарский был заметным персонажем московских салонов 60-х годов (у него было экзотическое по тем временам двойное имя – Феликс-Лев). Его отец – известный ученый Борис Збарский – бальзамировал труп Ленина. Но сын не любил афишировать это обстоятельство. Збарский красиво диссидентствовал – совсем немного, по моде тех лет, и нравился женщинам сам по себе, а не из-за заслуг прославленного родителя.

Хотя он не был красавцем, даже наоборот. «Такой неприступный молчун, стильно одетый, – вспоминает Татьяна Осьмеркина. – Он слыл порядочным, потому что, насколько я знаю, женился на всех дамах, с которыми имел серьезные отношения».
Так Регина Колесникова стала Региной Збарской. Это была именно та слава, о которой она мечтала. Знаменитый супруг не просто дал манекенщице свое имя, он подарил ей возможность гордиться собой – настоящей, а не придуманной.
Регина всегда хотела иметь идеальную семью. Чтобы родился сын такой же умный, как папа, а дочка – красивая, как мама. Она бредила детьми, даже подиум отошел на второй план. И вдруг – как отрезало.
Середина 60-х, вырезка из журнала «Огонек» – фотография Льва и Регины Збарских, которые вместе уже около пяти лет, и безликое, как принято было в те годы, интервью с ними. С этой безупречной четой богемных строителей коммунизма.
О работе, карьере, планах на будущее сказано много чего. О детях – ни слова. Дети – табу, запретная отныне тема для Регины.
«Манекенщицы тяжело решались на материнство, ведь это означало выпасть из обоймы по крайней мере на год, за это время любую забудут, – рассказывают бывшие советские модели. – Ту же Таню Михалкову, помнится, уговаривали прервать беременность, чтобы поехать в США на показы, но она все же решилась рожать. Еще бы, у нее был крепкий тыл, знаменитый муж. Регина в принципе тоже была королевой и могла позволить себе отдохнуть… Но почему-то с детьми у них не сложилось!»

В богемных кругах ходили упорные слухи, что Збарский потребовал категорично: «Потомства не хочу!» Он видел Регину своей музой, рисовал ее в иллюстрациях к «Метаморфозам» Овидия, древнеримской богиней, прекрасной и недоступной. Он хотел покоя и вдохновения, а мокрые пеленки и детские крики по ночам, когда самая работа, могли только помешать ему творить. Мнение молоденькой жены по этому поводу в расчет не принималось… Это в салонах она – королева, а дома – бывшая вологодская девчонка, из грязи – в князи…
После аборта Регину как подменили. Она не могла уснуть, чувство вины преследовало ее, особенно по ночам. Именно тогда Збарская впервые попробовала антидепрессанты.
Но ее карьере все это, как ни странно, лишь поспособствовало. Бледное лицо, миндалевидные глаза, казавшиеся еще более огромными. И сияющей улыбки больше нет.
Регине почти тридцать. Именно в те годы кутюрье Вячеслав Зайцев нашел для нее новый облик. Подстриг под пажа. На фотографиях, сделанных после того, как Зайцев стал работать на Кузнецком Мосту, мы видим уже другую Збарскую – более шикарную, у нее появился чувственный шарм итальянской полуденной красавицы.
И – боль в глазах, как у женщины, которая слишком много пережила.

Чужая боль всегда привлекает…
«Помню, в Москву приехали модельеры из Парижа, – рассказывает Зайцев, – и я был приглашен к ним на званый ужин. С собой в «Арагви» я взял Регину. Надел на нее серый твидовый костюм и зеленый шарф с брошью. Она была восхитительна. От имени Диора Регину пригласили за столик гостей, но та вдруг так растерялась, смутилась, что было совсем на нее не похоже, потом подсела к Кардену и заговорила свободно по-французски. В западной прессе ее тут же окрестили «советской Софи Лорен».
«Марсианка, настоящая марсианка, – восклицает модельер Татьяна Осьмеркина. – Для наших советских людей образ Регины Збарской оказался настолько притягательным потому, что прочая масса женщин не могла жить и выглядеть, как она. Она была райской птицей в сравнении с воробьями!»

Опасные связи
Про Регину многое придумывали. Говорили, что она тайно провозит в своем чемоданчике через все границы бесценные меховые коллекции и драгоценности Кузнецкого Моста. «Нет, такое вряд ли могло произойти, не то время тогда было, порядки царили строгие», – опровергает слухи Александр Игманд, худрук Дома моделей.
А еще сплетничали, что Регина спит с заезжими западными гастролерами и потом «стучит» на них в КГБ – и именно поэтому она в таком фаворе. Ведь не лучше же она других, да и ноги кривоваты – почему же ей такое предпочтение?
Значит, «стучит», «стучит», «стучит»…
«Не верьте тем, кто утверждает, что сам был ангелом, – усмехается одна из бывших манекенщиц, пожелавшая сохранить анонимность. – Вербовали всех. Это теперь «стучать» стыдно, а раньше такая обязанность считалась даже почетной. Знаете, сколько было желающих увидеть мир? А выезжали единицы. Вот и представьте, как нужно было расстараться любой другой манекенщице, чтобы ездить на Запад так же регулярно, как Збарская. Просто Регина была на виду, поэтому и говорили про ее связь с КГБ больше, чем про грешки остальных».

«Помимо работы у девочек существовала параллельная жизнь, – вспоминает Вячеслав Зайцев. – У многих были высокопоставленные любовники или они сами работали на КГБ. Я этим вопросом, честно говоря, не интересовался. Была у меня в Доме моделей любимая манекенщица, потом оказалось, что она доносила на меня несколько лет подряд. Бывшая валютная проститутка – на чем ее гэбэшники и подловили. Мне рассказал об этом один знакомый сотрудник КГБ, увидев ее на показе. Я сразу подозвал красавицу: «Наташа, тебе не кажется, что наш с тобой поезд ушел?..» Впрочем, я понимал, что манекенщицам приходилось как-то выживать. А что они могли предложить властям – кроме как использовать свою красоту? Почти все они искали партнеров, которые могли бы продвигать их по карьерной лестнице и защищать от давления спецслужб».
Наверное, такой защитой служил и муж Регины. Но натура художника переменчива. В скором времени тусовщик Лева Збарский увлекся другой красавицей – Марианной Вертинской. «Регина ревновала его безумно, – рассказывает Татьяна Осьмеркина. – Как-то в ресторане она перехватила его взгляд, обращенный к этой актрисе, и все поняла. У нее интуиция была сумасшедшая».
Но ушел Збарский вовсе не к Вертинской, а к молоденькой Людмиле Максаковой. Как порядочный мужчина, он оставил бывшей супруге квартиру со всей обстановкой. В новой семье – еще одна пощечина Регине – у него вскоре появился ребенок, сын.
Да, ребенок, которого он так и не позволил родить Збарской…

Но и рядом с Максаковой Лев задержался ненадолго. Неприкасаемый наследник советского жреца, сделавшего мумию из вождя революции, вскоре удрал за границу.
Его любимые женщины, бывшие жены, остались на родине. Одни. Хотя у Максаковой все же был сын. И это, вероятно, смягчало утрату.
Уже в начале 90-х Людмила Максакова, будучи второй раз замужем за богатым немцем, приезжала в США – то ли на гастроли, то ли специально, чтобы встретиться с постаревшим Левушкой. И даже где-то публиковалась их фотография – яркая и знаменитая Максакова стоит рядом с невзрачным американским старичком. Таким он стал, этот бывший кумир московской богемы…
Регине бы радоваться, когда он уехал: ведь не ее, бывшую, таскали на допросы на Лубянку, а ее соперницу Максакову. Но для Збарской сначала аборт, потом развод, а затем и эмиграция мужа стали огромным потрясением – в ее голове все эти события переплелись в один болевой клубок. Регина страдала, мучилась, глотала транквилизаторы и в конце концов угодила в психиатрическую больницу с признаками сильнейшей депрессии. «Некоторые ее коллеги втихую злорадствовали, судачили, что такого исхода и следовало ждать, – вспоминает Татьяна Осьмеркина. – Не потому, что девчонки с Кузнецкого были такими уж злыми, наверное, так они мстили Збарской за прежнее пренебрежение. Побыла, мол, королевой – теперь побудь в простолюдинках».

Когда Регину первый раз выписали из клиники и она явилась на работу, манекенщицы восстали. Никто не хотел, чтобы падшая прима снова участвовала в показах. На возвращении Збарской настояла Елена Степановна Воробей, замдиректора Дома моделей. Толстая «окопная тетка» с халой на голове и погонами майора КГБ на плечах. Модели терпеть ее не могли. И то, что лидерские позиции Регине помогла вернуть официальная сотрудница органов госбезопасности, в Доме моделей восприняли однозначно: это сделано в обмен на взаимовыгодное сотрудничество – и королеву возненавидели с новой силой. Тем более что пьедестал под ней уже пошатнулся.
Да, Збарская вернулась на подиум, но это была уже совсем другая женщина.

Подиум, ставший Голгофой
«Есть мнение, что весь мир прямо-таки ахал, когда Регина выходила на подиум, – вспоминает Татьяна Осьмеркина. – Нет, обожали ее только в СССР, а на Западе Регина так и не прославилась. Такой знойный типаж, как у нее, за границей не считался чем-то исключительным. Зато и Европа, и Америка рукоплескали Миле Романовской, главной конкурентке Регины, когда она выходила на показах в моем платье «Россия».
Красный цвет. Трикотаж. Букле. Алое, как кровь, платье, стилизованное под древнерусские иконы, изначально шилось на Збарскую – в нем Регина напоминала византийскую принцессу, роскошную и всем чужую. Но когда «Россию» надела Мила Романовская, художники поняли, что это более точное попадание в образ нашей страны. «Владелицу платья поменяли еще и потому, что Регина не любила стоять на многочасовых примерках, капризничала, а Мила выдерживала этот процесс спокойно и стойко, – говорят манекенщицы. – В итоге разрекламированный наряд достался именно Романовской, в нем та объехала весь свет».
Ах, как иногда не совпадает облик женщины с ее внутренним содержанием!

Блондинка Романовская, демонстрировавшая на заграничных показах наивную славянскую прелесть, сбежала из СССР в Англию. А стильная западная красавица Регина осталась мучиться на родине от непонятости своей русской души.
Говорят, что после развода и первого нервного срыва у Збарской начался безумный роман с красавцем журналистом из Югославии. Она держалась за эту связь, как за последнюю соломинку, унижая себя. О своих отношениях с Региной этот журналист вроде бы написал бестселлер, вышедший вскоре в Германии, – «Сто ночей с Региной Збарской». В нем югослав якобы изложил вульгарные рассказы Регины о ее любовных связях с членами ЦК, о том, как регулярно она доносила на своих подруг по работе, как строчила рапорты в КГБ…
Впрочем, существовала ли эта книга на самом деле – никто не знает. Ни один человек, с которым я беседовала о прошлом Регины, лично не читал фолиант, все про него только слышали.

Неужели его тоже выдумали злые языки, что стремились уничтожить бывшую королеву показов?
Предательства мужчин наложились на неудачи в карьере. Збарская окончательно замкнулась в себе, начала ходить в церковь. «Однажды Регина спросила меня: «Тань, а ты православная?» – «Да!» – «И я теперь – да, – помолчав сказала Збарская. – Я столько зла принесла в этот мир, и тебе тоже, и вот наступает наказание за мой грех!» Она так неистово каялась в неведомом зле, причиненном мне, хотя лично я не понимала, что она имела в виду. Наверное, в ней уже говорила душевная болезнь», – размышляет Татьяна Осьмеркина.
Или тоска по так и не рожденному ребенку?
Подиум вознес Регину к небесам. Подиум стал ее Голгофой.

«Збарская не могла больше работать на показах, потому что антидепрессанты, которые она пила, влияли на твердость походки. Регина относила из своего богатого дома вещи и одежду на помойку, у нее началась необъяснимая мания вины. «Я так виновата перед вами, простите!» – восклицала она беспрестанно, – вспоминает Зайцев. – Когда ее в последний раз уволили с Кузнецкого Моста, я устроил Регину уборщицей к себе в Дом моды, хотя работница из нее, конечно, была никудышная. Я дарил ей новые платья взамен тех, что она выбросила. Конечно, мне было ее безумно жалко… Ведь я помнил другую Регину, добрую и счастливую, в самом зените ее славы. Вы знаете, она тайком, чтобы другие манекенщицы не узнали об этой слабости, подкармливала меня в мои первые годы в Москве. Голодного ивановского мальчишку, который приехал покорять столицу, как и сама она когда-то. Разве мог я забыть ее доброту?»

Изредка постаревшая и расплывшаяся Регина приходила на прежнее место работы, сидела в углу и тихо смотрела на стройных девочек, новое поколение звезд Кузнецкого Моста. «Она делала себе обязательную прическу и грим на выход, потому что, наверное, понимала, сколько пар глаз изучают ее, – рассказывает Татьяна Михалкова, бывшая манекенщица. – Естественно, мне, как и другим девочкам, было любопытно взглянуть издалека на бывшую приму. Она выглядела хотя и грустной, но уверенной в себе, даже не подумаешь, что ей пришлось столько пережить… Конечно, Збарская могла бы стать обычной возрастной моделью, одной из многих, если бы сама захотела этого. Но она не захотела…»
Продолжать жить уборщицей бывшая королева так и не смогла. В ноябре 87-го года во время очередного приступа Регина Збарская покончила с собой. Ее некогда прекрасное тело «государственной важности» сожгли в крематории. На ее похороны никто из коллег по Дому моделей не пришел. Место захоронения ее праха неизвестно.

…Сейчас Регина опять вошла в моду. В канун 70-летия Збарской по телевидению прошли сразу два фильма о ней. Регину показали этакой советской Матой Хари «от модельного бизнеса»: работавшей на КГБ и упрятанной после очередного задания в психушку. И там чуть ли не убитой. Сильная женщина – настоящий Джеймс Бонд подиума.
Это, конечно, более привлекающая внимание публики версия. Но ведь в реальности Регина такой не была. И покончила с собой она вовсе не потому, что знала слишком много государственных секретов.
Она умерла не от силы своей, а от слабости.
Ей просто незачем стало дальше жить, когда ее лишили короны и любви.

Источник: http://www.mk.ru/blogs/idmk/2006/02/01/Atmosphere/68633/

Елена Петровская

Елена Петровская
Философ, эссеист, переводчик. Родилась в 1962 г. Кандидат философских наук. Старший научный сотрудник лаборатории постклассических исследований в философии Института Философии РАН. Автор книг философской эссеистики "Часть света" (1995), "Глазные забавы" (1997), "Непроявленное. Очерки по философии фотографии" (2002), статей в журналах "Логос", "Новое литературное обозрение", "Место печати", "Неприкосновенный запас", "Художественном журнале" и др. Главный редактор альманаха "Синий диван" (с 2002 г.). Автор переводов с английского (Гертруда Стайн) и французского (Ж.-Л.Нанси). Живет в Москве.

Это конспективно о Елене Петровской. Как известно, конспект не раскрывает (и не может раскрыть) всего того, что хотелось бы сказать о человеке. Деятельность этой замечательной женщины сложно описать обычными словами. Думается, что малое (и одностороннее) представление о ней можно получить, прочтя хотя бы одну из её публикаций. А при желании любой найдёт что-то другое (в интернете сегодня есть всё). Итак:

Методология и современное искусство
Трудно ожидать от художников жесткого следования какой-либо методологии. Если, конечно, под последней не понимать метафорически выраженную творческую установку. Какова ваша методология? То есть - в какой манере вы работаете? В рамках какого направления определяете себя? Методология как способ самоописания. Однако, и это уже намного интереснее, представители общественных наук часто обращаются за вдохновением к художникам. Не просто за абстрактным вдохновением, но надеясь познакомиться с таким типом критической работы, который не имеет жесткой дискурсивной закрепленности, или, иначе говоря, намеренно соединяет - и/или изобретает - разнообразные критические языки. Таковы художники, чья работа расположена между галереей и университетом, если взять американский пример. Некоторые из них профессионально занимались фотографией - в те времена, именуемые постмодернистскими, когда сама практика современного искусства активно исследовала и подрывала существующие стереотипы - как общественные, так и артистические. И сегодня, спустя как минимум двадцатилетие, те же художники размышляют над новым, теперь уже "глобальным", состоянием: в эпоху преобладания антиколониалистского дискурса, дискурса новейших гуманитарных наук, упомянутые художники продолжают двигаться как будто по касательной - их сочинения отталкиваются от всеми признаваемой реальности и вместе с тем по-своему реальность эту представляют.

Вернее, они воссоздают ее особым - синтетическим - образом, позволяющим увидеть уровни глобализации и вместе с тем наполнить их конкретным содержанием - содержанием совместного практического опыта. Таков недавний текст Аллана Секулы, фотографа и теоретика, активно использующего метафору моря, чтобы проследить пути и перепутья визуальных образов сегодня*. Художники-теоретики, художники-интеллектуалы остаются тем не менее художниками. Это не значит, что их сочинения заслуживают большего снисхождения. Это означает - в предельном случае, - что такие художники сохраняют преимущества собственного взгляда. Как в смысле определенной позиции, так и в смысле той главенствующей практики, практики работы с визуальным, которая такую позицию в конце концов определяет. А это, в свою очередь, является новым (косвенным) признанием того, что визуальное никоим образом не исчерпывается дискурсивным и никогда им полностью не схватывается. (Хотя споры о визуальном в его сегодняшнем изводе только нарастают.)

Способность художника к теоретизированию - не роскошь по нынешним меркам. Другое дело, каков в точности язык этого теоретизирования. Очевидно, что "местом" критического высказывания и даже рефлексии может стать - и часто становится - само произведение. Это значит, что критическое, если угодно - методологическое, усилие зрителя "записано" в самом произведении, что самим своим строем произведение взывает к нему. Иначе говоря, что восприятие есть не бездумный автоматический процесс, но процесс, где с самого начала существует род несоответствия, и несоответствие это становится источником критического понимания (даже если зритель и лишен критического языка в узком смысле слова). Абсолютная подражательность некоторых из постмодернистских работ - то, что известно под именем апроприации, - есть невозможный мимесис, мимесис, изначально сообщающий о действии различия. Различия этого нет "внутри" произведения, но для него, в лице зрителя, как будто оставлено место: только воспринимающий может актуализировать такой латентный, подразумеваемый разрыв. С другой стороны, выявление различия является по содержанию критическим как раз потому, что обнаружение несовпадения подобного с подобным есть не что иное, как подрыв самой идеологии формы: именно этим, если говорить лапидарно, обнажается риторика (заимствованных) образов, их скрыто манипулятивный характер. Увидеть любой медийный образ как стереотип, в первую очередь стереотип социальный, - так коротко можно определить апроприативные техники, но точно так же и "метод" - художников-постмодернистов. Впрочем, "методологизм" присущ современному искусству и на более широкой территории.

Я по-прежнему считаю, что анализ - говоря о персональных предпочтениях - должен исходить из конкретного материала. Но постепенно убеждаюсь и в другом: в отдельном произведении необходимо искать и находить некие общественные токи. Пусть это будет отражение коллектива и его запросов на уровне чисто эмоциональном - не прикладная социология и не марксизм (хотя как тут обойтись совсем без одного или другого). Ведь сам тип критического зрительского восприятия, о чем говорилось выше, связан, во-первых, с определенным временем искусства (так было отнюдь не всегда) и, во-вторых, с той сугубо аффективной ангажированностью, той эмоциональной загрузкой, которая вообще является условием любого восприятия. Воспринимать критически, как это делает современный зритель, можно лишь тогда, когда воспринимаемое так или иначе узнается, то есть когда в нем обнаруживается то, что оказывается наиболее близким, хотя при этом, может быть, и отчужденным, - когда в нем вспыхивает правда "нашего" времени и "нашей" субъективности. Мне кажется, современное искусство позволяет анализировать и выявлять такую "микшированную" социальность. И в этом обращении к коллективу - его формирующейся памяти, его рассредоточенным аффектам - и видится мне уникальная возможность подобрать ключ к современности.

Источник: http://www.guelman.ru/xz/xx48/xx4814.html

Кристина Кесслер

Christine Kessler has been behind the lens of a camera for most of her life. She enjoys many facets of photography including fashion, fine art, erotic and fetish imagery. Her photographs have been included in numerous group shows and two solo gallery exhibitions. Her first book has been recently published by Goliath.

Christine's portfolio is a testament to her photographic range. She's as well versed in creating classic, often haunting monochrome images as she is shooting vibrant color stills. Her unique framing, her eye for beauty, and sense of humor have won her fans the world over, and set her work apart from others.

Christine's photographs have graced the pages of these magazines, as well as a in a lovely feature on Michelle7.com.

В общем-то, этот текст кажется мне столь элементарным, что перевод его, по-моему, не нужен. Во всяком случае, для тех, кто английский когда-то изучал. Но есть ведь и такие, кто НЕ изучал. Поэтому я для них всё-таки переведу. Итак:

Кристина Кесслер большую часть своей жизни провела по другую сторону объектива фотоаппарата. Мастерство её многогранно, какую область фотографирования ни возьми, будь то мода, искусство, эротика или гламур. Работы её включались в экспозиции многочисленных групповых выставок и двух персональных. А первая её книга была издана издательством «Голиаф».

Портфолио Кристины наглядно свидетельствует о размахе её мастерства. Она в равной степени поэтична и в создании западающего в душу однотонного изображения, и трепетной своей цветностью полихромной гаммы. Уникальная композиция, собственное толкование красоты, чувство юмора завоевали ей множество поклонников во всём мире и выделили её искусство как чётко обособленное среди других ему подобных.

Фотографии Кристины украшают страницы многих журналов, свидетельство чему – сайт Michelle7.com.

Трудно добавить что-либо к этой краткой, но ёмкой характеристике. Да и стоит ли? Пусть сами за себя скажут её работы.

Урсула Мальбин родилась в 1917 году в Берлине в еврейской семье. Ею всегда владела страсть к искусству и попробовав себя в живописи и фотографии, она в конце концов выбирает скульптуру. В 1939 году за несколько недель до начала 2-ой мировой войны Урсула оставляет Германию и переезжает в Швейцарию.

В 1967 г. Урсула становится гражданкой Израиля, но продолжает жить в Швейцарии, поделив свою жизнь между виллой на Женевском озере и домом в деревне художников в Израиле Эйн-Ход.Тогда-же у нее возникает идея подарить Израилю свои работы. Она обращается в муниципалитеты Иерусалими, Тель-Авива и Хайфы. Из Иерусалима последовал ответ- НЕТ, Тель- Авив-промолчал, а из Хайфы ответили - пожалуйста, только оденьте своим мальчикам на скульптурах штанишки. В 1978 году на живописном склоне горы Кармель в Хайфе торжественно открылся сад с её скульптурами под названием "Мицпор шалом", что означает « Площадка мира». Единственный в мире парк работ женщины-скульптoра.

22 бронзовые скульптуры, творение скульптора Урсулы Мальбин , были переданы в пользование городу Хайфа. Из парка открывается вид на залив и Галилею.

Парк скульптур был разбит в 60-е гг. на проспекте ха-Ционут в одном из красочных уголков в Хайфе, парк представляет собой смотровую площадку на фоне города, залива и Галилейских гор. С парка открывается вид на основные достопримечательности города, такие как Усыпальница Баба и байские сады, порт города, немецкая колония, залив Хайфы до Рош-а-Никра и Нацрат Илита.

Бронзовые скульптуры, творение скульптора Урсулы Мальбин, были переданы ею жителям и посетителям Хайфы и установлены в саду в 1976 году.

Ее скульптуры в большинстве своем изображают образы мужчин, женщин и детей , а источником ее вдохновения является воображение. В течении жизни она получила 12 премий за свои скульптуры, главным из которых считается золотая медаль французской академии искусства, врученная ей в 1995 году.

Некоторые из работ Урсулы Мальбин я предлагаю вашему вниманию.

Инна Разумихина

Я уже однажды публиковал материал об Инне Разумихиной. Тогда, на мой взгляд, я поместил на своём сайте не очень удачную фотографию - она лишь поверхностно передала её очаровательный облик. Сегодня я хотел бы исправить ту ошибку. Сравнив изображения, вы со мной согласитесь. Но ни одна фотография и ни одна аудиозапись не в силах передать величие и красоту таланта этой замечательной женщины. Видеозаписи - лишь частично. Инну нужно видеть вживую. Я даже не знаю, с кем можно сравнить эту певицу. С Еленой Камбуровой? Да, я очень люблю Камбурову, и Инна какое-то время работала в её театре. Но манера исполнения этих певиц неодинакова: Камбурова поёт чувственно, с надрывом, Инне же присуща чистая музыкальная фраза, чарующая простотой и необычайным тембром, который не спутаешь ни с кем другим.

Я слишком расфилософствовался, мне кажется. Лучше почитайте то, что пишет об Инне Разумихиной пресса:

Ох, непросто нынче молодому певцу не затеряться среди полчищ поющих под гитару артистов. А уж отыскать среди них индивидуальность весьма и весьма трудно. Молодая певица, актриса Театра Музыки и Поэзии под руководством Елены Камбуровой, Инна Разумихина имеет свой «голос» и своего слушателя и уже довольно популярна. За ее плечами почти 10 лет активной творческой жизни и несколько побед на престижных конкурсах. Ее манера, интонация, актерский темперамент превращают каждое исполняемое произведение, будь то баллада, шансон или романс, в страстный взволнованный монолог…

- Инна, откуда вы родом и как оказались в Москве?
- Начинала 10 лет назад в городе Ржеве. Мой творческий путь – это традиционный путь из художественной самодеятельности. Выступала на разных конкурсах сначала с гитарой, потом в городском ансамбле. После восьмилетки, не имея за плечами даже музыкальной школы, поступила в Тверское училище культуры. Повзрослев, поняла, что самодеятельность слишком «узка» для меня, и поставила задачу стать профессионалом. Педагоги Гнесинки заметили меня на конкурсе «Ялта-91» и устроили перевод в Москву на эстрадное отделение. Занималась эстрадой в классе замечательного педагога Татьяны Николаевны Маркович…
Вдруг у меня произошел «поворот» в сторону большой поэзии – сначала Марины Цветаевой, потом вообще всего Серебряного века. И мне захотелось работать в жанре актерской песни. Тогда я пошла еще и на факультет по актерскому мастерству. Это здорово помогло потом, когда я 3 года работала под руководством актрисы «Современника» и знаменитой бардессы 60-х Людмилы Ивановны Ивановой в ее детском музыкальном театре «Экспромт». Вообще, мне везет на встречи с большими профессионалами…

- Буквально на днях по «Эху Москвы» слышала выступление Аллы Баяновой, которой вы аккомпанировали на гитаре. Она называла вас своей ученицей…
- С громадным удовольствием учусь у нее. Беру малоизвестные романсы из ее репертуара и пытаюсь впитать ту старинную певческую культуру, фразировки, неподражаемую манеру исполнения. Понимаю, что у меня есть «свое», но когда мне говорят, что в моем исполнении «слышна Баянова» я этого не боюсь. Так же, как, бывает, говорят: «слышна Камбурова». Молодой исполнитель не может не подражать таким превосходным образцам. С годами все равно это преобразуется в индивидуальность.
- Вы призер нескольких всероссийских конкурсов. Что участие в них дает для творчества?
- Люблю конкурсы. Мне интересно, как работают коллеги, и, вообще, не люблю вариться в собственном соку. Правда, почему-то на конкурсах я пою хуже, чем на обычном концерте, но сама «кухня» мне очень нравится. Несколько лет назад я пошла на конкурс актерской песни имени Андрея Миронова, а в жюри была Елена Камбурова. Позже чудесным образом случилась наша встреча на сцене в одном концерте, после чего она и пригласила меня в свой театр. В этом году вышел наш первый «общий» спектакль – «Здравствуйте, Жак Брель», где мы вместе выходим на сцену. Жак Брель – это французский Высоцкий, он так же, как и наш бард, - один из любимых авторов Елены Антоновны.

- Французский шансон вы особенно любите?
- О, да! Тем более, что недавно я была в Париже, побывала на могиле Эдит Пиаф, попела французам Бреля. Познакомилась там с нашим соотечественником, известным бардом Алексеем Хвостенко. Он дал мне возможность сделать сольный концерт в русском культурном центре. В общем, любовалась Парижем и вспоминала все шансоны, какие знала. Мне так хотелось его увидеть, и мечта сбылась…
- Для вас, наверное, слово и музыка равнозначны?
- Ориентируюсь только на хорошую русскую и зарубежную поэзию. Конечно предпочитаю лучшие музыкальные образцы. Но к чему-то и сама пишу музыку. Сотрудничаю с молодыми авторами из нашего театра – Александром Лущиком, Еленой Фроловой, Антоном Шатько. Современный актерский шансон – это, конечно, мой приоритет. Но пою также и салонные и цыганские романсы из репертуара Петра Лещенко, Насти Поляковой, Вари Паниной.

- Вы, кажется, готовите большую цветаевскую программу?
- С Цветаевой меня тоже судьба интересно «свела». Поскольку я пока «бездомная» москвичка, все время снимаю комнаты в разных районах. Однажды нашла комнату в Трехпрудном переулке. Как раз читала воспоминания Анастасии Ивановны Цветаевой: «…окно моей комнаты выходило на типографию…». Я напряглась, ведь мой тогдашний адрес был таким же – Трехпрудный переулок, дом 8. Представляете, я жила на том же самом месте! Тогда начались мои маршруты вместе с Цветаевой: Трехпрудный – Таруса и обратно. Кстати, в Тарусе прошел мой дебютный концерт с цветаевской программой. Когда хочется вдохновиться, всегда возвращаюсь туда. Сейчас готовлю диск на стихи Марины Цветаевой и, надеюсь, в конце сезона дам сольный концерт с этой программой. А вот 6 февраля в Музее Маяковского пройдет мой сольный концерт – песни на стихи русских поэтов, французский шансон и старинные романсы. Приглашаю всех!

Ирина Шведова
«Московская правда», 4 февраля 2000г.

В январе 1914 года на страницах «Московской газеты» развернулась дискуссия на вечную тему – какой должна быть и какая есть на самом деле женщина в современном мире. Противопоставляли два образа – тургеневской барышни и «тангистки». Об актуальности проблемы говорят имена участников анкетирования, которое устроила газета. Среди них – Алексей Толстой, Федор Сологуб, Михаил Ларионов. Гончарова писала: «Если мужчины все еще мечтают о тургеневских барышнях, то им все равно придется это дело бросить». Сама же она не была ни тургеневской барышней, ни стильной тангисткой. Какой была? Спокойной и сдержанной, с тихим голосом, серьезным взглядом и почти иконной внешностью.
Удивительно, но именно с иконописными ликами сравнивают ее почти все современники. «В ней, как в иконах, – строгость», «высокая, удлиненная, как византийская икона». Вот только натура страстная, не монашеская.

«Внешнее явление Гончаровой. Первое: мужественность. – Настоятельницы монастыря. – Молодой настоятельницы. Прямота черт и взгляда, серьезность – о, не суровость! – всего облика. Человек, которому все всерьез. Почти без улыбки, но когда улыбка – прелестная. Легкость походки, неслышность ее. При этой весомости головы – почти скольжение. То же с голосом. Тишина не монашенки, всегда отдающая громами. Тишина над громами. За-громная. Жест короткий, насущный, человека, который занят делом». Это взгляд Марины Цветаевой. Делом действительно была всегда занята. А оттого не бывала ни у парикмахера, ни у модистки. За модой не следила, зато ввела в нее платье-рубашку – черную с белым и синюю с рыжим. А еще к очередному диспуту «левых» художников нарисовала себе цветы на лице. И вслед за ней знать и богема выехали на санях – с лошадьми, домами, слонами, скрещенными клинками или россыпью жемчугов, нарисованными на щеках, на шее, на лбу. Когда Дягилев спросил у нее, почему она покрыла себе лицо слоем ультрамарина, сказала: «смягчить черты».
Поэт-кубофутурист Бенедикт Лившиц писал, что «пылающий взор и резкие угловатые движения придавали ей сходство с экзальтированными эсерками, которые в 1905 году звали нас из университетских аудиторий бросаться под копыта казацких коней». Он же в своем «Полутораглазом стрельце» назвал Гончарову и других женщин-художниц того времени «амазонками авангарда», и поэтическое сравнение закрепилось за ними как штамп.

Искусство страстной амазонки
В этом ряду воительниц от искусства Гончарова была не одна. Культура Серебряного века породила целую плеяду художниц, взявших на себя заботу о развитии современной живописи. Наталья Гончарова, Любовь Попова, Ольга Розанова, Варвара Степанова, Надежда Удальцова, Александра Экстер – возможно, именно о них думали их друзья художники Владимир Бехтеев и Георгий Якулов, когда писали аллегорические «Битвы амазонок». Однако Гончарова среди них – самая старшая и самая знаменитая – служила образцом для подражания и задавала общий тон. Она – участница практически всех авангардных выставок второй половины 1900–1910-х годов не только в обеих российских столицах, но и в Париже, Мюнхене, Лондоне, Берлине. Она – первая кубистка России, последовательница придуманного Ларионовым лучизма, поклонница русского примитива, соединившая в своем творчестве Восток и Запад, древнюю традицию и новейшие течения, не вписывающаяся ни в одни стилевые рамки. Она – вне рамок и вне теорий. Сама Гончарова так делила свое творчество на периоды: сначала период импрессионизма и разложения красок, за ним – период синтеза, кубистический и примитивный, потом футуристический и лучистый, но и это не «последний путь», а лишь «расширение и углубление кругозора». На художественной сцене она, как сказал один из критиков, «неожиданная сенсация».

А начиналось все, как ни странно, со скульптурного отделения Московского училища живописи, ваяния и зодчества, с класса Паоло Трубецкого. За скульптуру же – малая серебряная медаль, потом – встреча с Михаилом Ларионовым, его замечание «у вас глаза на цвет, а вы заняты формой», и дальше до конца жизни, до тех пор пока руки могли держать кисть, – живопись. Училась живописи, как сама говорила, у современных французов и у Ларионова, записывая его замечания в дневник. Не боялась учиться и подражать и смеялась над теми, кто проповедовал индивидуальность и полагал «какую-то ценность в своем «я» даже тогда, когда оно до невозможности ограниченно». Все современники указывают на то, что работе Гончарова была предана страстно и беззаветно, да и сама она на свои занятия живописью смотрела как на постоянный тяжкий труд. Из дневника: «...жизнь человека укладывается только в слово, не в музыку. Да может быть еще в картины, как писали жития святых». Писала все: крестьян, времена года, цветы, натюрморты, города. Писала святых и пророков и собиралась расписывать церковь где-то на юге. Сделала массу эскизов костюмов, рисунков для тканей и обоев и планировала опубликовать собственные лубки.
Персональные выставки Гончаровой каждый раз становились событием, сенсацией и даже скандалом. После однодневной выставки 24 марта 1910 года в Обществе свободной эстетики в Москве ее привлекли к суду по обвинению в порнографии. Ее религиозные композиции удалялись полицией с вернисажей и запрещались цензурным комитетом Священного Синода. А она не расстраивалась, говорила: «Если у меня и происходят столкновения с обществом, так только из-за непонимания последним основ искусства вообще, а не из-за моих индивидуальных особенностей, понимать которые никто не обязан».

В 1913 году в Москве в художественном салоне Клавдии Михайловой была устроена огромная ретроспективная выставка Гончаровой – 760 работ в разных техниках и стилях, своеобразный творческий отчет за 13 лет. Такой экспозицией не мог похвастаться тогда никто в мире, не то что в России. И годом позже – ретроспектива в Петербурге, правда, уже более скромная. Успех был огромным. Как отмечал Дягилев, Гончарова повергла к своим ногам весь Петербург и всю Москву. Третьяковская галерея приобрела несколько работ, каталог выставки дважды переиздавался, новым заказам не было числа.
Один из заказов поступил от известного импресарио Сергея Дягилева – на оформление балета «Золотой петушок» на музыку Римского-Корсакова в постановке Михаила Фокина. 24 мая 1914 года в Гранд-Опера в Париже состоялась премьера. И снова феерический успех и признание, теперь уже на Западе. Критики писали, что Гончаровой удалось найти в декорациях и костюмах цветовое соответствие духу пушкинского текста и музыке Римского-Корсакова. Русский лубок и фантастический Восток причудливо переплелись в музыке, хореографии и декорациях. Париж влюбился в «русский стиль», придуманный – от самого маленького орнамента на костюме до комических дворцов последнего действия – воображением художницы. Этот успех предопределил ее дальнейшую судьбу – оформление следующих спектаклей просто не могло базироваться ни на чем другом, благодаря чему Гончарова навсегда осталась русским художником, не слившись с авангардистами-космополитами «парижской школы».
А дальше – полвека парижской жизни, в старинном доме на узкой улочке Жака Калло близ набережной Сены. Сначала театральные работы у Дягилева и других импресарио, выставка у знаменитого парижского галериста Поля Гийома с восторженной статьей Аполлинера в каталоге, гастроли по Европе и успех, а потом тихое угасание славы, роспись стен ресторанов ради заработка, но всегда и неизменно – холсты, холсты, холсты.

Амазонка и рыцарь
В фильме «Драма в кабаре № 13» Ларионов с нарисованными на щеках слезами несет на руках Гончарову с маской на лице и правая грудь ее оголена – «рыцарь» и «амазонка». Ларионов и Гончарова. Гончарова и Ларионов. Как сказал один из искусствоведов, это «два имени, которые история не может разделить». Он первый, кто сказал ей, что она живописец, а не скульптор, он организатор ее выставок, ее «камертон» и «пробный камень на фальшь». С 18 лет и до смерти – 62 года рядом. Идиллия? Отнюдь. Мемуаристы в один голос твердят, что Ларионов во всем отдавал Гончаровой первенство, она же однажды дала пощечину за то, что ее назвали «госпожой Ларионовой». По-видимому, именно она в 1920-е годы стала инициатором разрыва их семейных отношений при сохранении имиджа творческой пары. Грустные глаза на фотографиях и воспоминания одной из современниц: «дверь в Мишенькину комнату плотно закрыта – в ее жизни это трагический символ». И строка из ее дневника: «Все проходит – любовь, дружба, только труд остается».
В 1908 году Наталья Гончарова написала свой знаменитый автопортрет. На нем – спокойная и уверенная женщина. В руках у нее букет тигровых лилий, за спиной развешены холсты. Открытый взгляд и легкая улыбка на губах. Взгляд художницы, улыбка амазонки.
В Париже на улице Сен-Бенуа, недалеко от аббатства Сен-Жермен, когда-то было (а может и сейчас еще есть) маленькое кафе, где часто собирались поэты, художники и журналисты, где ежедневно завтракали и обедали Гончарова и Ларионов. Хозяйкой кафе была в те времена мадам Варе, которая часто с восхищением говорила: «Как хороша мадам Гончарова, сразу видно – гранд-дам и гранд-артист!»

Работа кисти Н.Гончаровой

Работа кисти М.Ларионова

Работы Натальи Сергеевны Гончаровой вновь «возвратились» в нашу художественную культуру в шестидесятые годы. В 1961 году на гастролях в Москве и Ленинграде Английский Королевский балет показал балет И. Стравинского «Жар-птица» в ее декорациях. Станковые картины мастера постепенно заняли место в экспозициях наших крупнейших музеев — оказалось, что без творчества Гончаровой представление о русском искусстве начала века не может быть полным, что она оказала заметное влияние на многих своих современников. Имя Гончаровой неизменно называют рядом с именем ее мужа и художественного «соратника» Михаила Федоровича Ларионова. Действительно, они связали свои судьбы уже в начале века и не расставались до конца жизни, много работали вместе. И вместе с тем это во многом и противоположные индивидуальности. Ларионов — нежный лирик, натура чуткая, тонкая и в высшей степени артистичная. Гончарова — воплощение художественного темперамента, энергии, напора, здоровой, ясной силы. Гончарова училась скульптуре у П. Трубецкого, но практически не работала как скульптор, а сразу же обратилась к цвету, к живописи. Ее пастели раннего периода (показанные в 1968 году на выставке в ГМИИ в Москве) — прекрасные лирические вариации из жизни природы. Но вскоре, во второй половине 1900-х годов, ее понимание цвета резко меняется. В художественный мир Гончаровой входят впечатления от икон, народного творчества. Цвет ее работ становится приподнятым, ярким. Художница работает с огромным темпераментом и воодушевлением. Она смело идет по пути искания новых форм. Цвет изменяет форму, локальные цветовые плоскости, резкие контуры придают ее картинам монументальное звучание.

В отличие от многих художников, считавших себя новаторами в искусстве, Гончаровой не мешал сюжет в живописи. Более того, тематическое начало очень существенно в структуре ее искусства. Она сознательно делает центральной в своем творчестве тему народной жизни. Художественный язык ее работ един с их внутренней жизнью. Это единство придает ее картинам большую органичность и силу. Гончарова видела свою цель в создании особого, русского стиля в живописи и понимала, что именно эти работы («Бабы с граблями», «Беление холста»* и др.) — самое важное в ее творчестве.
Прекрасно зная современное ей западное искусство, Гончарова понимала, что необходимо искать совершенно иные пути в искусстве. Она верила в то, что «русское искусство идет таким темпом и поднялось на такую высоту, что в недалеком будущем будет играть очень выдающуюся роль в мировой жизни... и недалеко то время, когда Запад явно будет учиться у нас».

Огромное живописное наследие Гончаровой неравноценно. Нередко художница делала работы в спешке, ограничиваясь чисто внешней экспрессией. Редко удачны и ее опыты в области беспредметной живописи — это был мастер, сильно чувствовавший неповторимость пластики жизни и чуждый абстрактной метафизике. Декоративная природа живописи Гончаровой должна была неизбежно привлечь к ней внимание со стороны театра. «Крестным отцом» Гончаровой в этой сфере художественного творчества стал С. Дягилев. Дягилев пригласил ее оформить балет Римского-Корсакова «Золотой петушок». Гончарова в своих декорациях смело варьировала мотивы русского народного творчества, которые соединялись с принципами новейшей эстетики. «Варварство», непосредственность соседствовали с подлинной тонкостью. Художница играла на яркости простого локального цвета, добиваясь в «крике» гармонии. Художественный Париж был покорен. «Золотой петушок» стал поворотным пунктом в истории «Русских балетов» Дягилева. И, как теперь очевидно, одним из важнейших событий в истории театрально-декорационного искусства нашего столетия. После «Золотого петушка» Гончарова сделала оформление для многих балетов. Она работала в театрах Москвы, Парижа, Лондона, Чикаго, Брюсселя, Милана... Ее сценические проекты оказали определенное воздействие на всю декорацию музыкального театра. Даже в декорациях самого Пикассо исследователи находят «воспоминания» о Гончаровой. Все более привлекает внимание историков искусства и Гончарова — художник книги. Прежде всего ее иллюстрации 1912.—1913 годов к поэзии В. Хлебникова, А. Крученых, С. Боброва, Т. Чурилина. Гончарова очень точно чувствует «пластику» слова. Она нарушает привычную композицию страницы и стремится из текста и рисунков создать общую композицию. То есть поступает так, как это делали авторы древних восточных книг. Иллюстрации Гончаровой, вместе с подобными работами Ларионова, прокладывали дорогу новому пониманию искусства книги.

Анна Лейбовиц

Пожалуй, одна из самых талантливых и востребованных фотографов современности Анни Лейбовиц (Annie Leibovitz) родилась в 1949 году в местечке Вестпорт в пригороде Уотербери (штат Коннектикут). После окончания Института искусств Сан-Франциско она отправилась в Израиль, где работала в археологической экспедиции на раскопках в Старом городе Иерусалима.
Именно там Анни Лейбовиц приняла решение стать фотографом и устроилась внештатным фотокорреспондентом Rolling Stone. Тринадцать лет она фотографировала музыкантов и дослужиласть до главного фотографа журнала. Затем ее пригласили в самый «звездный» журнал — Vanity Fair, для которого она снимает и по сей день. В начале 90-х Анни Лейбовиц открыла собственную студию в Нью-Йорке, а также снимает для журнала Vogue и рекламных кампаний известных фирм (например, Louis Vuitton, Disney, Gap).
Сегодня предлагаем вашему вниманию часть портретов в исполнении мастера художественной фотографии Анни Лейбовиц, среди которых:
Джек Николсон, Арнольд Шварценеггер, Анджелина Джоли, Барак Обама, Кэмерон Диаз, Кейт Бланшетт, Джуд Лоу, Джонни Депп, Кейт Мосс, Стинг, Вупи Голдберг, Риз Уизерспун, Хоакин Феникс и британская королева Елизавета Вторая.

После эмиграции Мулловой, только выигравшей конкурс Чайковского, и громкого скандала, связанного с ее невозвращением с гастролей в Финляндию, у ее родителей были серьезные неприятности. «Маму и папу вызывали в соответствующие органы, исключили из партии, чуть ли не выгнали с работы. Они были рады за меня, но мы даже не предполагали, когда снова сможем увидеться», – рассказывает Виктория.
Причиной эмиграции послужила жажда свободы и стремление самой распоряжаться своей судьбой. «Главное было вырваться. Хотелось одного – свободы. Я пошла на это совершенно сознательно», – отчеканивает Виктория в ответ на мой вопрос о том, что побудило ее к отъезду. Оказалось, она даже не рассчитывала на продолжение карьеры профессионального музыканта на Западе. Вдвоем со своим тогдашним бой-френдом Вахтангом ей удалось совершить почти невозможное: «Пара ни за что бы не получила паспорта на одновременный выезд. Но они просмотрели – я оформлялась в Москве, а Вахтанг в Харькове».

Вахтанг был дирижером, но, чтобы аккомпанировать подруге на концертах, научился играть на фортепиано. Они сильно рисковали и строго скрывали свои намерения от всех. До последнего мгновенья ей не выдавали паспорт. Декан факультета устроила разнос: как же так, вместо концерта в консерватории собралась на гастроли! После подобных выпадов Викторию охватывали ярость и отчаяние. «Я только что закончила консерваторию, но, несмотря на победу в конкурсах Чайковского и Сибелиуса, концертов почти не было. Всем теперь известно, как обходились с музыкантами в Госконцерте и как нужно было изворачиваться, чтобы ездить на гастроли. У меня блата там не было, взятки я не давала». В первый же свободный день на гастролях Муллова, оставив скрипку Страдивари из Госфонда на кровати в гостинице, села в такси, и они с Вахтангом пересекли финско-шведскую границу. Журналисты долго изощрялись в сенсационных догадках по поводу этой скрипки, произведшей на них неизгладимое впечатление. «Я-то знала, что за мной постоянно следит специально приставленная женщина и что скрипку передадут обратно в Россию», – вспоминает Виктория.

Тогда, двенадцать лет назад, шведская полиция отнеслась к молодым сбежавшим музыкантам, как к обычным политическим невозвращенцам: им предложили подождать в гостинице, пока не кончатся выходные в американском посольстве. Два дня они просидели под чужими именами в отеле, не спускаясь даже в рецепцию. И не зря. Как потом выяснилось, фотографии Мулловой были на первых полосах всех газет.
Дальше моя собеседница словно пересказывает сюжет приключенческого фильма «про шпионов»: «В американском посольстве ждали моего звонка, прислали бронированную машину с охраной, привезли блондинистые парики и мы, замаскированные, поехали. Сейчас это кажется маскарадом, а в 1983 году все было очень опасно». Через два дня они уже гуляли по Вашингтону с американской визой в кармане. Сразу появился менеджер и контракты. Целый год ВВС снимало фильм о русской скрипачке. Вахтанг и Виктория прожили вместе еще два года, а потом началась независимая жизнь.

Передо мной худая, сильная женщина с отличной фигурой спортсменки. Продуманный беспорядок короткой стрижки, темно-синие джинсы, крупные кисти рук с длинными тренированными пальцами. Теперь она тоже играет на скрипке Страдивари, но уже собственной. Виктории помогли ее купить в 1985 году – с условием, что в течение пяти лет она вернет долг. Она выплатила все. А скрипка подорожала, наверное, раз в десять. «Этот инструмент близок по году к моему студенческому Страдивари – 1720 и 1723 года. Я долго привыкала к нему. Поначалу кажется, что скрипка сама играет. Но чем больше играешь, тем больше понимаешь, как трудно из нее извлечь желаемый звук. Иногда на узнавание инструмента уходят годы. Для определенного репертуара, который я исполняю с «Оркестром революционеров и романтиков» Джона Элиота Гардинера, я беру барочный смычок (он почти вдвое короче обычного) и натягиваю жильные струны. Это так называемое аутентичное исполнение. Кажется, словно совсем другой человек играет на совершенно другой скрипке». Похоже, склонность к романтической революционности присуща ей в полной мере. Это касается и искусства, и отношения к внешним проявлениям: независимому поведению, свободному взгляду на академические традиции.

Впервые в жизни на концерте в Большом зале консерватории я видела классическую скрипачку, одетую так, как Виктория Муллова: изумрудные брюки в обтяжку, черный топ с голой спиной, босоножки. Блестящая пианистка Катя Лабек с роскошными растрепанными кудрями, аккомпанировавшая виртуозно и артистично, была одета в бархатные брюки и вишневую блузку с множеством оборок и манжетами на ленточках. Это проявление западного стиля на классической сцене не осталось без внимания у русской публики. Но, встретив артистов по одежке, она быстро перестроилась: шокирующе одетые музыкантши играли отменно. «Мне не нравится, когда концерты классической музыки проходят сурово и напыщенно, не дай Бог кашлянуть, ни в коем случае нельзя аплодировать между частями произведения. А почему бы и нет? Я приветствую это. Делать из концерта нечто элитарное, превращать его в священнодействие и чуть ли не в религиозный культ, значит, оттолкнуть часть публики, молодежь. Почему бы мне не надеть на выступление то, что мне идет – яркое, модное, если фигура позволяет? Главное, чтобы музыка не страдала», – так думает Виктория.

Многое в ее облике зависит от исполняемой программы, под которую подбирается свой наряд и украшения. Сценические костюмы артистка выбирает сама. Она знает, что не имеет права не только играть без вдохновения, но и повториться в сценическом костюме. Для каждого из пяти концертов в сезон в Лондоне ей нужно придумать что-то особенное. К счастью, соратница и коллега пианистка Катя Лабек отличается поразительной тщательностью: она фиксирует и анализирует не только программы концертов, но и кто в чем выступал. «У Кати все в компьютере. Я же – совсем не компьютерный человек. Предпочитаю все записывать рукой», – признается Виктория.
Муллова – человек нетипичный. Несмотря на мировую известность, напряженный график гастрольной жизни и интенсивную работу в студиях, у нее нет ни компьютера, ни e-mail. Это прерогатива менеджеров. Мне всегда казалось, что люди, которые пишут письма, открытки, рукописные факсы, сохраняют что-то важное в современной жизни. И вот я нашла тому подтверждение в лице одной из самых известных и красивых скрипачек современности. «Пока я держусь. Жизнь такая короткая, что лучше провести время с детьми на природе, чем за компьютером», – утверждает Виктория.

Старший сын Миша двенадцати лет и дочери восьми и пяти лет говорят с няней по-русски, а с мамой – по-английски, как она ни старается, дети не всегда хотят переключаться. Все ее дети – от разных отцов, но общению внутри семьи это не мешает. Отец средней дочери живет в Лондоне и часто проводит с ней время. Единственное исключение – отец Миши, известный дирижер Клаудио Аббадо. Он видел сына всего несколько раз. В сказанной спокойным голосом фразе Виктории: «Даже когда Аббадо тяжело болел, он не ответил на мое письмо с просьбой о встрече. Так что никаких отношений между отцом и сыном нет. Иногда мне кажется, что редкие встречи тоже были бы для сына травмой», – заключено столько драматизма, что невозможно не восхититься силой характера этой женщины. Последний муж артистки и отец ее младшей дочери – виолончелист.
Большая семья требует много времени. Муллова старается планировать гастрольный график так, чтобы, уезжая на месяц, следующий провести дома. Всей семьей во время школьных каникул они ездят кататься на лыжах в Лапландию или к морю, на острова. Она часто читает не только серьезные романы, но и детские книги. И даже посоветовала мне «Северное сияние» Филиппа Пульмана. («Это гораздо сильнее «Гарри Поттера», но не так разрекламировано»). Обосновавшись в Лондоне после лет, проведенных в Нью-Йорке и Вене, она оказалась в эпицентре современной европейской культуры и моды. По-прежнему снимается для телевидения, участвует в фотосессиях для глянцевых журналов. Из английских привычек у Виктории прижилась любовь к чаю. Но не черному, а более полезному зеленому. Даже везде путешествует со своим чайником. А покупает чай чаще всего в Париже, в магазине «Марьяж». У ее худобы, легкости и подтянутости есть небольшой секрет: день начинается с небольшого комплекса йоговской гимнастики.

Большая семья Виктории Мулловой с недавних пор живет в собственном доме в самом центре Лондона в Ноттинг Хилл, рядом с Холланд-парк. Ей повезло несколько лет назад купить участок земли, стоивший не слишком дорого, поскольку там были развалины сгоревшего дома. «Это была просто находка. Мы построили красивый дом, на это ушло семь лет. Утром просыпаешься под пение птиц, и не верится, что ты находишься в самом центре Лондона. И в нем так хорошо, что не хочется уезжать», – голос артистки, рассказывающей о своем доме, становится мечтательным и теплым. Чувствуется, как она ценит ту ауру, которая охраняется его стенами. <p>И по ходу ее рассказа перед моими глазами встает этот уголок Лондона, где на узкой улочке почти не бывает машин. Там стоит каменный дом, в котором живут две девочки, мальчик, женщина со скрипкой и мужчина с виолончелью. Деревянные полы из широких досок светлой лиственницы так и просят, чтобы по ним ходили босиком, что и делает многочисленное семейство... Еще у них есть японский садик у выхода из сауны и даже маленький бассейн под открытым небом. Его не видно соседям, так что можно спокойно отдыхать. Это дом в стиле «дзен». Минимум вещей, ничего случайного. Мебель сделана на заказ какой-то продвинутой бельгийской фирмой и прекрасно сочетается с антикварной мебелью. «Единственные, кто не оценил эту эклектику, – мои родители», – смеется Виктория. И я понимаю, что она унеслась мыслями далеко-далеко в Ноттинг Хилл, где вся ее семья, забравшись на огромный диван, читает вечером «Северное сияние».

Автор: Наталия Колесова
Источник: http://www.visitorline.ru/journal/11683/

Юлия Пересильд

Пересильд Юлия Сергеевна родилась 5 сентября 1984 года в Пскове.
После одиннадцатого класса поступила в Псковский педагогический институт на факультет русской филологии. Проучившись год, уехала в Москву, где поступила в РАТИ (Российская академия театрального искусства).
В 2006 году окончила актерский факультет РАТИ (ГИТИС), мастерскую О.Л.Кудряшова.
С 2006 года - актриса театра "Школа современной пьесы".

Т еатральные работы

* Андромаха в спектакле «Троянки» (Еврипид, режиссер С.В.Землякова);
* Слепая в спектакле «Синяя борода - надежда женщин» (Д.Лоэр, режиссер О.Л.Кудряшов);
* Кокетка страшная в спектакле «Вий» (Н.В.Гоголь, режиссер С.В.Землякова);
* Кума Ширинкина в спектакле «Смертники» (Н.Садур по В.А.Астафьеву «Прокляты и убиты», режиссеры Т.И.Саполев и М.Н.Чумаченко);
* Вагантка в спектакле «Кармина Бурана» (К.Орф, режиссер Е.Е.Грантова);
Занята в спектаклях:
* «Холостой Мольер» (Доримена, Служанка);
* «Фигаро» (Сюзанна), режиссер К. Серебренников, «Продюсерская компания Евгения Миронова».
последнее обновление информации: 15.01.08

Роли в кино:

"Участок" (2003)

"Диверсант" (2004)

"Есенин" (2005)
роль: Катя Есенина

"Принцесса и нищий" (2005)
главная роль: Ксения

"Заколдованный участок" (2006)
роль: Кублакова

"Карамболь" (2006)

"Невеста" (2006)
главная роль: Оля

"На пути к сердцу" (2007)

"Паутина" (2007)
роль: Даша Аверина

"Предел желаний" (2007)

"Алиса навсегда" (2008)

"В гостях у $kazki" (2008)

"Однажды в провинции" (2008)

Но талант актрисы оказался намного шире этого амплуа. Ее удивительное обаяние, чувство юмора и неповторимая искренность подарили любимых героинь многим поклонникам отечественного кинематографа. А после кинофильма «Королева бензоколонки» все маленькие курносые девчонки узнали, что и они могут стать кинозвездами.

В 1955 году Надежда Румянцева поступила на службу в Театр-студию киноактера. Через шесть лет она снялась в фильме, который принес ей огромный успех. «Девчата» режиссера Юрия Чулюкина произвели не меньший фурор, чем когда-то «Веселые ребята» Григория Александрова.

Роль Тоси Кислицыной долгие годы являлась визитной карточкой актрисы, за нее она получила премию на фестивале в Мар-дель-Плата, завоевав признание аргентинской публики и снискав на страницах местных газет лестные прозвища «русская Джульетта Мазина» и «Чаплин в юбке». После этого головокружительного успеха Румянцеву наперебой приглашали сниматься западные киностудии, но актриса об этом даже не знала: от ее имени начальство всем отвечало отказом.

В конце 1960-х годов творческая карьера Румянцевой на время прервалась, поскольку на несколько лет она уехала с мужем за границу — он работал торгпредом в различных странах. Поэтому на съемочную площадку она вернулась в середине 1970-х годов, исполняла в основном эпизодические роли – «Несовершеннолетние», «Женатый холостяк», «ЧП районного масштаба». Когда Эльдар Рязанов прислал Румянцевой сценарий фильма «Небеса обетованные» с предложением одной из ролей, она наотрез отказалась: «Этот фильм не оставляет людям надежду», – сказала Надежда.

После «Девчат» было еще много фильмов — всего 24 ленты. Удачно сложилась и карьера на телевидении. Каждое воскресное утро телевизионный «Будильник», ведущей которого была Надежда Васильевна, будил тысячи советских мальчишек и девчонок. Всем известны мультипликационные фильмы, где звучит голос актрисы: «38 попугаев», «Привет мартышке», «Бабушка удава» и многие другие.

Продолжение - в части 10